Смерть на рассвете

Мейер Деон

Поставщики провизии. Господи! Как можно просить незнакомых людей, чтобы они готовили еду для твоих друзей?

Кара-Ан пригласила их сесть. Интересно, подумал ван Герден, оглядывая стеллажи, сколько книг из тех, что стоят на полках, прочла хозяйка дома. Почти все издания были дорогими — в кожаных переплетах, с золотым тиснением. Он понял: Хоуп ждет, чтобы он что-нибудь сказал.

— Объясните вы, — сказал он.

Пока Хоуп говорила, ван Герден молча наблюдал за ней и Карой-Ан. Он решил, что сейчас лучше всего действовать осмотрительно. Ситуация была щекотливая: Кара-Ан взглядывала на него всякий раз, как Хоуп упоминала его имя, слушала очень внимательно. Ван Герден твердо

решил сохранять дистанцию. Так спокойнее. Иногда, когда он слушал музыку, листал кулинарную книгу в поисках нового рецепта, ему казалось, будто жизнь манит его назад, соблазняя радостями нормального, счастливого существования. Но он не имел права забывать о том, что не заслуживает радостей жизни, не может их себе позволить. Сегодня песнь сирены громче обычного. Перед ним сидят две женщины, две потрясающие красавицы. Хоуп сегодня выглядит замечательно; у нее красивые ноги, облегающее черное платье выгодно подчеркивает ягодицы. Ему хотелось сравнивать, оценивать, философствовать и желать. В нем пробудилось смелое, неприкрытое желание. Желание играть в легкомысленную, глупую любовную игру, желание флиртовать и говорить об этом, смеяться… Боже, как ему нужно посмеяться, посмеяться с кем-нибудь над бокалом охлажденного белого вина! Как он по этому скучает, как он ужасно скучает по ней… И тут же им овладел страх, всеохватный и сильный, и он отогнал свои мысли. Хоуп смотрела на него выжидательно. Видимо, требовалось, чтобы он тоже что-нибудь сказал.

— Что? — спросил ван Герден; ему показалось, что голос у него испуганный.

— Я точно изложила наше положение?

— Да, — ответил он, забиваясь назад в свою раковину.

— Интересная выйдет передовица, — заметила Кара-Ан.

— Передовица? — переспросила Хоуп, незнакомая с газетной терминологией.

— Статья на первую полосу. Мне не придется долго уговаривать редактора…

— Здесь важны две вещи, — заявил ван Герден. Обе женщины посмотрели на него. — Главное — подать нашу историю под нужным углом. И еще. Она должна появиться во всех ваших ежедневных газетах. И в Гаутенге тоже.

— Что вы имеете в виду под «нужным углом»?

Он вынул из кармана куртки несколько страничек, вырванных из блокнота. Наконец-то он почувствовал почву под ногами.

— Я тут кое-что набросал, правда, вышло не совсем то, что нужно. Вам придется над этим поработать. — Он передал свои записи хозяйке дома. Кара-Ан подалась вперед, и на мгновение в вырезе красного платья показалась грудь. Ван Герден отвел взгляд. — Все должно выглядеть так, словно мы вот-вот совершим прорыв, как будто сведения о Смите не так уж и важны, просто…

— Награда, — напомнила Хоуп.

— Да. Мы должны постараться представить дело так, словно нам все известно о событиях пятнадцатилетней давности; мы просто хотим уточнить кое-какие мелочи…

— Ага! — воскликнула Кара-Ан. — Вам требуется творческий подход.

— Очень творческий, — кивнул ван Герден.

— Я знаю одну особу, которая специализируется на творческом подходе.

— Можно ли действительно поместить объявление на первой полосе? — спросил ван Герден.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказала Кара-Ан.

В дверь просунулась голова молодой женщины.

— Мадам, прибыли другие гости.

— Спасибо. — Кара-Ан улыбнулась Затопеку ван Гердену. — Мы продолжим разговор после того, как все уйдут.

Ван Герден сидел между женой культурного атташе, высокой цветной женщиной с лошадиными зубами, в толстых очках, которая говорила очень тихо, и дамой, названной лучшей деловой женщиной года. Остролицая и подвижная деловая женщина ни минуты не сидела смирно: ее руки постоянно жестикулировали,

а рот ни на миг не закрывался.

— А вы чем занимаетесь? — спросила она у ван Гердена, не успел он усесться на свое место за длинным столом. В его памяти всплыла прежняя жизнь: светская болтовня, многочисленные тусовки, вечеринки и приемы. Тогда он еще работал в Южно-Африканском университете. Пласт прошлой жизни всплыл из ниоткуда, как будто давно лежал наготове и ждал, точно зная, что когда-нибудь пригодится. Ответ на вопрос «Чем вы занимаетесь?» определяет социальный статус в иерархии статусно-зависимого общества. Раньше он часто лгал на вечеринках, званых обедах и ужинах — просто так, ради красного словца. Назывался водителем, охранником, а потом откидывался назад и наблюдал за реакцией человека, спросившего его о профессии. Иногда он приходил своему собеседнику на помощь, сказав:

— Да нет, шучу. Я преподаватель криминалистики. — И все, он получал пропуск в избранный круг; на его паспорт ставили визу. Венди терпеть не могла, когда он так развлекался, особенно когда он не брал свои слова назад: для Венди статус был очень важен. Статус и еще внешние, наружные проявления счастья и успеха. Видимо, и Кара-Ан такая же. Перед ужином она познакомила Хоуп и ван Гердена кое с кем из гостей.

— Хоуп Бенеке, известный адвокат. Ван Герден, ее коллега. — Известный адвокат. Не просто «адвокат». Благодаря прилагательному «известный» Хоуп сразу приобрела нужный статус. А вместе с ней и он. «Ее коллега». Что ж, в этом есть доля правды.

— Я полицейский, — сообщил он Деловой женщине года и проследил за выражением ее лица. Но Деловая женщина года не выказала удивления. Она тут же обратилась к жене культурного атташе, а потом заговорила с мужчиной, сидящим справа от нее, врачом. Ван Герден оглядывал лица сидящих за столом. Кара-Ан во главе стола, справа от него двадцать человек, которые завтра будут мучиться желудком от злоупотребления жирной пищей и алкоголем. С некоторыми ван Герден успел познакомился перед ужином, когда гостей обносили хересом: писатель, винодел, кутюрье, величавая бывшая актриса, бизнесмен-миллионер, издатель женского журнала, врач — бывший регбист. И их спутницы. Очень типичные спутницы. Дамы оглядывали ван Гердена с ног до головы. Оценивали его по одежке.

Да пошли они все!

Сидя за столом, ван Герден вполуха слушал разговоры своих соседей. В голове теснились воспоминания о прошлом — далеком прошлом, еще до Нагела. Его предки, отношения с Венди. Жена культурного атташе говорила мало. Они с ван Герденом несколько раз переглянулись; жена культурного атташе пару раз сочувственно улыбнулась ему. Ради интереса ван Герден попробовал приготовленный «поставщиками провизии» тыквенный суп. Вкусно. И красиво. Каждая чашка была украшена сверху спиралькой сливок. Прекрасный декоративный штрих, вносящий завершенность. Он когда-то тоже увлекался кулинарным украшательством — незадолго до того, как жизнь распалась на куски, а единственной гостьей, которая приходила к ужину, стала мама.

— …Валютный курс — явление положительное, хотя кажется, будто все наоборот. Я не хочу, чтобы ранд окреп. Но правительству надо поскорее заключать торговые соглашения с Европейским союзом. Акцизы нас просто убивают.

Напротив ван Гердена сидела жена бизнесмена-миллионера. Она была очень красива — великолепный цвет лица, ни единой морщинки. На ее фоне муж, сидевший через два стула от жены, выглядел особенно бледным, усталым и старым.

— …переехать на ферму. Из-за уровня преступности наша жизнь подвергается постоянной опасности, но Герман говорит, что не сможет руководить фирмой из Бофорт-Уэста, — говорила она кому-то.