Смерть на рассвете
Шрифт:
Схлебюса взбесили газетные статьи. Его реакция весьма характерна. Схлебюс способен анализировать информацию. Он следил за ван Герденом, фиксировал его передвижения, навел справки о его родственниках, дождался удобного случая и напал — хладнокровно и безжалостно. Схлебюс не испугался, не убежал, не залег на дно. Он повел себя так, чтобы остаться хозяином положения.
Как прикажете ловить такого зверя? Что делать, если добыча не убегает и не прячется? Что делать, если добыча сама начала охотиться за тобой?
Ван Герден заручился поддержкой мастера карате и чернокожего снайпера-великана, а также запасся автоматическим пистолетом. Он пустил к себе в дом женщину,
А потом он провел ночь с Карой-Ан и вдруг, неожиданно для него самого, понял, что он не настолько плох, как пытался себя убедить. Конечно, Кара-Ан пришла к нему сама. Она искала мужчину, который разделял бы ее взгляды, подтвердил бы ее отвращение к себе и охотно окунулся бы в грязь вместе с ней. Ван Герден и рад был испытать головокружительный полет в бездну, но ему что-то мешало. Он вдруг осознал, что на самом деле не такой, и ему стало… хорошо, он обрадовался, что он не такой, как Кара-Ан. Давно он не испытывал ничего подобного. А вчера его до глубины души растрогали цветы, принесенные Хоуп.
Обрадовавшись, он сразу же и разозлился на себя; ему не хотелось испытывать вообще никаких эмоций. Не хотелось чувствовать себя благодарным. Нет, не совсем верно. Его взволновал резкий контраст. Кара-Ан ворвалась к нему в дом с порывом ветра и подарила себя. Но ее подарок оказался ущербным и ненужным. Хоуп Бенеке принесла ему цветы, как если бы он был достоин настоящего подарка.
Он-то, который сегодня дважды сел в лужу! Первый раз в больничной палате, когда так уверенно рассуждал о семьдесят шестом годе. Потом он прочел письма Рюперта де Ягера, и его продуманная версия полетела ко всем чертям. Схлебюс, де Ягер и остальные не работали ни на какую разведку. Они не были палачами. Они были обычными солдатами, спецназовцами. Сопровождали караваны с оружием и продуктами, шедшие в Анголу. Никакого упоминания о долларах. И об американцах нигде ни слова. Тогда что же произошло в 1976 году? Во что впуталась группа молодых парней? Почему власти так упорно стараются замолчать дело, оставившее след в виде смертей, долларов и неразгаданных загадок?
Ключ ко всему — Схлебюс. Схлебюс как-то не монтировался с остальными солдатами, обычными восемнадцатилетними парнями, сведенными вместе волей случая. Загадки! Везде одни загадки. Ван Гердену хотелось откинуть завесу тайны, хотелось разобраться во всех хитросплетениях сложного, запутанного дела. За ним и его матерью охотится опасный зверь. Необходимо опередить Схлебюса. Предугадать его действия. После аварии ван Герден понял, что боится, и страшно удивился. Последние пять лет он жил так, словно искал смерти, он был готов умереть, лишь бы избавиться от преследующих его воспоминаний. Оказывается, он боится старухи с косой… Ее череп он разглядел под длинными светлыми волосами Схлебюса.
Второй раз за день он опростоволосился, когда бросился на Билли Сентября. Билли без труда победил его. Ван Герден валялся на земле, а Хоуп, Крошка Мпайипели и Сентябрь стояли вокруг. Хотя никто из них не смеялся, ван Герден понимал, что им очень смешно. Вспомнив о своем поражении, он и сам невольно улыбнулся. Наверное, зрелище было и вправду смешное. Он сел в постели; спать не хотелось, но сейчас нельзя и встать, включить музыку, сварить кофе, потому что на диване в гостиной спит Хоуп. И оставаться наедине с собственными мыслями он тоже не мог.
«Потому
Пророческие слова Матта Яуберта.
Почему он никак не может примириться с самим собой? Почему не может стать таким же цельным, как сам Яуберт? А ведь Яуберт тоже знает, что такое душевная боль. Несколько лет назад он потерял жену — такое у полицейских не редкость. Тогда ему пришлось нелегко, но мало-помалу жизнь у него наладилась. Скоро Яуберт женится во второй раз. А что же он, ван Герден?
Долг, о котором упомянул Яуберт, — вопиющее недоразумение, которое, возможно, так никогда и не прояснится. Никто не должен знать, какие бездны зла в нем скрыты. Яуберт что-то хотел ему передать. Интересно, что?
Интересно, удастся ли сегодня связаться с женихом. Сегодня важный день. Схлебюс. Фотографии в «Бюргере» определенно разбудят в звере гнев. Сумеют ли два телохранителя защитить женщин от хладнокровного психопата с американской штурмовой винтовкой?
Ван Герден встал, стараясь не шуметь, натянул джинсы, рубашку, свитер, сунул ноги в теннисные туфли, посмотрел на часы: 3.57. Медленно и осторожно открыл дверь, постоял на пороге гостиной, услышал ровное, мирное дыхание Хоуп. Неслышно подошел к дивану, посмотрел на женщину, которая принесла ему цветы, о которой он мечтал до прихода Кары-Ан с бутылкой шампанского. Хоуп лежала на боку; ее лицо было почти целиком закрыто одеялом. Глаза приоткрыты, зрачки быстро двигаются. Интересно, что ей сейчас снится? Указы суда и сумасшедшие частные детективы? Ван Гердену почему-то стало грустно. Лицо Хоуп казалось ему каким-то незавершенным. Ему хотелось внести окончательные штрихи, сделать из нее настоящую красавицу, от которой захватывает дух. В ней было что-то детское, нетронутое… Может быть, именно ее невинностью объясняется его парадоксальная реакция на нее? Возможно, он вел себя излишне агрессивно, потому что не хотел, чтобы ему напоминали о невинности, потому что невинность утеряна для него навсегда?
Ван Герден закрыл глаза. Пора уходить отсюда.
Он подошел к входной двери. Вспомнил, что надо включить свет на улице, предупредить Крошку Мпайипели и Билли Сентября, что он идет. Он нажал выключатель, вышел, тихо затворил дверь. Щелкнул замок. Ночь была тихая и холодная, но совсем не такая, как колючие, морозные ночи в Стилфонтейне. Ван Герден потоптался на крыльце. Хорошо бы телохранители его заметили. Потом он направился к большому дому, остановился на полпути, поднял голову, посмотрел на звезды. На севере помигал пролетающий по своей орбите спутник.
— Пришли проверить караулы? — услышал он звучный бас Крошки Мпайипели.
Чернокожий великан в черном пальто сидел в углу сада на скамейке под кипарисом.
— Не спится.
— Кому — одному или обоим? — Крошка добродушно усмехнулся.
— Только мне. — В его голосе было столько разочарования, что Крошка тихо рассмеялся.
— Садитесь. — Мпайипели подвинулся, освобождая ему место.
— Спасибо.
Они сидели рядом и любовались ночным небом.
— Холодно, да?
— Мне бывало и холоднее.
Молчание становилось неловким.
— Вас так при крещении назвали — Крошка?
Мпайипели рассмеялся:
— Меня прозвали в честь знаменитого регбиста Крошки Науде — наверное, вы его знаете. При крещении меня назвали Тобела Мпайипели, что само по себе занятно.
— Почему?
— «Тобела» значит «почтительный, хорошо воспитанный». Мпайипели — «тот, кто никогда не сдается». По-моему, мой отец с помощью имени хотел меня как-то застраховать.
— Я знаю, какую нагрузку несет в себе имя.