Смерть на выбор

Макдональд Росс

В голове у меня уже сложилась незамысловатая геометрическая фигура, которую я мысленно спроецировал на карту моих охотничьих угодий. Три красные линии образовали узкий острый треугольник. Самая короткая линия — его основание — соединяла Палм-Спрингс и Пасифик-Пойнт. Вершиной был Сан-Франциско. Другой треугольник, побледнее, имел то же основание, а вершиной — Рино. Однако, когда я попытался совместить оба треугольника, очертания их расплылись.

— Ладно, — бросил я. — Свободен.

Когда мы вышли из номера. Рут нигде не было. Я вздохнул с облегчением —

сейчас у меня и без нее хватало забот.

23

Светящиеся стрелки башенных часов на здании окружного суда показывали только пять минут двенадцатого. Я не поверил своим глазам — у меня было такое ощущение, что уже далеко за полночь. На душе остался гадкий осадок долгого неприятного вечера. В голове, точно старая скрипучая пластинка, вертелись извечные следовательские вопроси: Кто? Когда? Где? Мотивы?

Я остановил машину у того крыла здания окружного суда, где находилась тюрьма. Окна второго и третьего этажей были забраны красивыми, фигурными чугунными решетками, призванными удовлетворить тягу к прекрасному, которая отличает воров, грабителей и проституток. Часть первого этажа занимало управление окружного шерифа. Лишь в его окнах горел свет в этот поздний час.

Высокая черная дверь была открыта, и я вошел в залитое холодным люминесцентным светом помещение. За стойкой, делившей комнату надвое, сидел молодой толстяк сержант и говорил по телефону. Нет, шериф уже ушел. Нет, его домашний телефон он дать не может. В любом случае он уже, наверное, в постели. В самом деле? Конечно, это непорядок. Утром он обязательно доложит помощнику шерифа.

Он повесил трубку и испустил вздох облегчения.

— Сумасшедшая баба! — сказал он мне. — Звонит чуть не каждый день. Утверждает, что у нее есть шестое чувство, позволяющее ей принимать радиоволны, и что иностранные агенты день и ночь бомбардируют ее нервную систему подрывной пропагандой. В следующий раз скажу ей, чтобы она перенастроила свои антенны на телеприем.

Он встал из-за стола и грузно протопал к стойке.

— Чем могу быть полезен, сэр? — спросил он с радушием бакалейщика, который вместо хлеба и картошки торгует законом и порядком.

— Шеф, наверное, действительно ушел?

— Сразу после ужина. Может, я вам чем-нибудь помогу?

— Один из его помощников занимается делом о пропавшем без вести человеке. Речь идет о Джо Тарантини.

— "Один из", как бы не так! Трое или четверо, не меньше. — Он улыбнулся, спрятав глаза в складках жира.

— Можно поговорить с кем-нибудь из них?

— Они очень заняты. Вы репортер?

Я показал ему фотокопию своей лицензии.

— Тот, с которым я говорил, носит здоровенную шляпу. Или они все такие носят?

— Нет, только Каллаген. Он сейчас здесь, беседует с миссис Тарантини. — Он ткнул большим пальцем в закрытую дверь. — Хотите подождать?

— Которая у него миссис Тарантини? Мать или жена?

— Жена. Будь я на месте Тарантини, никогда бы не сбежал от такой красотки. — В глазах его появилась плотоядная улыбка и вялой рябью расползлась по лицу.

Я подавил раздражение.

— Это что, официальная версия? Что Тарантини сбежал? У вас, может быть, есть агентурные данные о том, что он способен ходить по морю, как по суху, или что его дожидалась русская подлодка?

— Может быть. — Он стал обмахиваться рукой, точно изнывал от жары. — Вас надо свести с этой старухой, которая нам названивает. Ведь она говорит, что все ее голоса говорят с русским акцентом. А вообще-то, никакой официальной версии нет. И не будет до окончания следствия.

— "Королеву ацтеков" уже осмотрели?

— Осмотрели. Там одни обломки. В каюте никого нет. А можно узнать, по какому именно делу вы пришли, мистер...

— Арчер. У меня есть кое-какая информация для Каллагена.

— Он освободится с минуты на минуту. Они там уже больше часа. — Он бросил завистливый взгляд на закрытую дверь, потом вернулся к столу и втиснул свои жирные ляжки между подлокотниками вращающегося кресла.

У меня было время выкурить сигарету — едва ли не первую за этот день. Я примостился на деревянной скамье у стены. Минутная стрелка электрических часов на противоположной стене короткими нервными рывками подбиралась к половине двенадцатого. Сержант, позевывая, листал какой-то журнал.

Наконец щелкнула задвижка и в дверях комнаты для допросов появился Каллаген. Свою огромную шляпу он держал в руке, подставляя веснушчатую лысину безжалостному люминесцентному сиянию. Он неуклюже попятился, пропуская вперед Галли. Глядя на нее сверху вниз, он покровительственно улыбался, точно она была его собственностью.

Галли выглядела такой же свежей и опрятной, как и днем. На ней были темно-коричневый костюм и черная шляпка. Предположение о вдовьем трауре опровергала светло-зеленая блузка под жакетом. Лишь синеватые круги под глазами намекали на то, что ей пришлось пережить.

Я встал, и она застыла на месте, выставив ногу вперед, но так и не сделав следующего шага.

— Мистер Арчер! Не ожидала встретить вас сегодня вечером. — Она завершила начатый шаг и протянула мне руку в перчатке. От нее шел холод даже через лайковую перчатку.

— Зато я такой возможности не исключал. Вы не подождете минуту — мне надо переговорить с Каллагеном.

— Конечно, подожду.

Она присела на скамью. Каллаген завис над ней, осыпая ее благодарностями за оказанную помощь. Галли немного натянуто улыбалась в ответ. Толстяк сержант перегнулся через стойку, жадно пожирая глазами миссис Тарантини.

Надев шляпу, помощник шерифа повернулся ко мне:

— Ну что там у вас, приятель? Постойте, я вас уже где-то видел. Вы были с Марио в баре на набережной. Вы его друг?

— Я частный детектив и разыскиваю Джо Тарантини. Моя фамилия Арчер.

— По ее поручению? — он кивнул в сторону Галли.

— По поручению ее матери. — Я отвел его в дальний конец комнаты. — Я говорил с девушкой, которая сегодня утром видела нечто такое, что может вас заинтересовать. На рассвете она отдыхала на Макерель-Бич в полном одиночестве.