«Смерть» на языке цветов
Шрифт:
– Нет, Лилька, ты как хочешь, а кент этот подозрителен. – Капитан Леша Зубов из убойного отдела городского УВД даже голос повысил от крайней степени волнения.
Лиля поморщилась. Во-первых, она не терпела фамильярности, а во-вторых, ей всегда казались странными безапелляционные заявления о чей-то виновности, не подтвержденные фактами. Она была бы просто счастлива, если бы в составе поднятой по ее звонку бригады был Ваня Бунин или Дима Воронов. Они были вдумчивыми, серьезными полицейскими, не склонными брать на веру самое простое объяснение случившегося. Но сегодня
– Нет, ты скажи, какого рожна он на этом конкурсе оказался, Лавров этот. Молчишь? А я тебе скажу. Он жену свою убил. Отомстил за то, что она его бросила. А когда понял, что под подозрением, то для отвода глаз решил все на маньяка несуществующего повесить. Он так Бунину и сказал, что в городе маньяк завелся. Иван нам рассказывал. Так что он это толстуху зарезал, цветок подложил, а сейчас смотрит, как мы будем с ног сбиваться, ища того, кого не существует. Закрыть его надо, запоет соловьем, и нам беготни меньше.
– А если это не он, Леш? – устало спросила Лиля. Она злилась из-за того, что субботний день пошел насмарку, и очень хотела есть. Детей, включая Степу, она еще до приезда опергруппы отправила к маме. Та приехала за мальчиками на такси и увезла их к себе, так что за них можно было не беспокоиться.
Приехавшая «Скорая» привела в чувство несчастную Лавру, попутно оказав помощь еще нескольким дамам с тонкой душевной организацией, которым тоже стало плохо от полученного известия. Мероприятие прервали, зрителей распустили по домам, хотя в глубине души Лиля считала, что это неправильно. Убийца вполне мог быть в зрительном зале, ненадолго выйти на служебную лестницу, чтобы совершить преступление, а потом вернуться на свое место и смешаться с толпой.
Но дежурный следователь, тот самый Егор Бакланов, который терпеть ее не мог, отрезал, что удерживать толпу в триста человек не намерен. Он был уверен, что убийца находился среди тех, кто был за сценой, и версия Леши Зубова ему нравилась. Она была удобной, как разношенные мягкие джинсы. И эти комфорт и уют не обещали Сергею Лаврову ничего хорошего.
Тот с благодарностью принял предложение Лили присмотреть за Степой и теперь давал показания Бакланову. Судя по ходящим по щекам желвакам, которые Лиле были видны издали, разговор у них был тяжелым.
– Лилька, или ты хочешь сказать, что он все время был у тебя на глазах, поэтому точно убить не мог? – тревожно вопрошал Зубов. – Ты сразу скажи, если у него алиби.
– Да не был он у меня на глазах, – с досадой ответила Лиля. – Леша, тут куча народу ходила туда-сюда. Я за детьми смотрела, потом в кафе ушла, а там, как назло, очередь. Меня минут пятнадцать не было, и в эти самые пятнадцать минут Разумовскую как раз и убили. Только это не повод обвинять человека в двух убийствах. Понимаешь, Леша?
– Так кого еще обвинять-то? – искренне удивился Зубов. – Ты сама-то посуди. Логично же все получается.
Получалось все действительно очень логично. Это Лиля понимала прекрасно. А потому, отвязавшись кое-как от Зубова, отошла в сторонку и набрала номер бывшего мужа. Сергею Лаврову срочно нужен был адвокат.
Она
Лиля успела понять, что Лавров долго жил порознь с сыном, и процесс притирки друг к другу был неизбежен и труден. Осложнять его еще больше было как-то не по-человечески.
Аркадий понял все быстро. Ее бывший муж вообще отличался умом и сообразительностью. Он даже не стал уточнять, почему она просит за какого-то там Сергея Лаврова, хотя, скорее всего, ему это было просто неинтересно. Даже когда они жили вместе, Ветлицкий был неревнив, а уж сейчас ему тем более не было никакого дела до Лилиных интересов, за что она была ему искренне благодарна.
Впрочем, вопрос с его гонораром требовал решения. Альтруизмом Аркадий не страдал, а потому работать бесплатно не стал бы, даже если бы Лиля его об этом попросила. Немного подумав, она подошла к Лавре:
– Валерия Сергеевна, могу я с вами поговорить?
– Можете. – Она уже оправилась от обморока, хотя выглядела бледнее обычного. – Вы ведь подруга Машеньки?
– Да, но это сейчас не важно. Я работаю в следственном комитете и понимаю, что…
– Да-да-да, вы хотите, чтобы я дала показания. Спрашивайте, я отвечу, и все мои коллеги тоже, я уверена, готовы сотрудничать со следствием.
– Нет, следствие ведет мой коллега, тот самый, что сейчас разговаривает с вашим сыном. Я здесь оказалась совершенно случайно, не по работе, меня как раз Маша пригласила. Видите ли, Валерия Сергеевна, я хочу у вас спросить, есть ли у вас возможность оплатить Сергею услуги адвоката. Дело в том, что я пригласила сюда своего мужа, то есть бывшего мужа. Он адвокат, очень хороший адвокат, поэтому недешевый, и он уже едет сюда, и…
– Простите, как вас зовут?
– Лилия.
– Лилия, то есть вы хотите сказать, что в убийстве этой девочки хотят обвинить моего Сережу? Почему?
– Валерия Сергеевна, конкурсантку убили очень схожим с убийством вашей бывшей невестки способом. То есть Веру задушили, а эту девушку зарезали, но есть обстоятельства, которые позволяют предположить, что эти смерти связаны между собой.
– Вы имеете в виду цветок на груди? – спросила проницательная Лавра, и Лиля чуть заметно вздрогнула. Она надеялась, что лилию на груди у Разумовской, заметят не все. – Я знаю про цветок лайма, который нашли на Вере. Мне Сережа рассказывал. И тут тоже цветок – тигровая лилия. Их не было в убранстве зала, потому что они дают довольно тяжелый, агрессивный аромат. Так что тот, кто задумал недоброе в отношении этой девушки, готовился заранее и принес цветок с собой. Сережу со Степой сюда привезла я и могу подписаться под тем, что никаких цветов у него при себе не было.