Смерть Несущая
Шрифт:
– Да, – утвердительно кивнув, я посмотрела на Орэна. – Учитель, вы не против?
– Конечно нет, – напряженно ответил он.
И только тут до меня дошло, как маг, должно быть, уязвлен тем, что я захотела поговорить с Тарием, а не с ним, который столько для меня сделал, практически вырастил и воспитал.
«Меньше знает, лучше спит», – буркнул Каа’Лим и пошел к выходу из кабинета.
«Может, стоит рассказать?» – подумала я.
«Нет! – Категоричность ответа меня покоробила. – Люди изменчивы и непостоянны, не стоит самой сдавать им козырные карты».
«Чего сдавать?» – не поняла я.
«Помалкивай чаще, говори реже. Шаи, твоя ограниченность меня порой угнетает», – меланхолично отозвался дэйург, лапой открывая дверь.
Ну а у меня просто не нашлось, что ему ответить.
– Тарий, я бы хотела, чтобы ты поднялся в мою комнату, – только сказав это, я поняла, что звучит фраза несколько двусмысленно. Тем более когда ректор МАМ залился очаровательным румянцем.
– Конечно, – улыбнувшись, сказал он.
Выйдя за пределы кабинета Орэна, я буквально налетела на спешащего к магу Элфи. Гном в своей излюбленной манере бормотал что-то себе под нос и, казалось, вовсе никого не замечал. Но стоило ему столкнуться со мной и понять, кто находится перед ним, как лицо его исказилось, глаза подозрительно заблестели и тут же наполнились ничем не прикрытой яростью.
– У-у-у, – завыл он, и кулаки его сжались. – Бестолковая деревенщина!
Такой реакции на себя я уж никак не могла ожидать. Что я ему вообще сделала?!
– Неделя! Неделя! – орал он. – Осталась неделя до поступления!
– А ты откуда знаешь? – обиженно буркнула я.
– Все знают, Орэну сообщение пришло из МАМ!
– И чего ты орешь? – не выдержала я. – Ну неделя, и что?
– В чем ты поедешь, бестолочь! – рявкнул он в ответ. – Какой позор, какой позор! – забормотал гном. – Столько лет я окучивал этот сорняк, а он так и не превратился в прекрасный цветок суфо! Я же говорил: надо позаботиться о гардеробе, а ты… Да что с тобой разговаривать… – досадливо махнул гном рукой в мою сторону. – Завтра едем к моей Айрин… – на этой фразе гном замер и подозрительно уставился куда-то за мою спину.
– Только не говори мне, что с Орэном сейчас беседует сам Тарий, – вмиг обо всем позабыв, зашептал Элфи.
– Да, – также шепотом ответила я.
Гном приосанился, без обиняков отодвинул меня в сторону и как ни в чем не бывало вошел в кабинет, натянув на лицо дежурную улыбку.
Я стояла в коридоре и ждала, когда же гном отпустит Тария. Было такое ощущение, что Элфи встретил свое личное божество и теперь не собирается его отпускать, не задав главных вопросов по поводу мироздания: «Как был сотворен мир?», «Кто был первым, яйцо или курица?», «Есть ли жизнь после смерти?».
Конечно, я утрирую, но поверьте на слово, со стороны выглядело именно так. Гном накинулся на Тария, как изголодавшийся клещ. Он расспрашивал ректора о семье, о каких-то общих знакомых, между делом вспоминая забавные случаи с их участием. Осбен ни одним своим жестом не показал, что расспрос Элфи его утомил. Хотя мне казалось, что я каким-то образом улавливаю его раздражение. Но, быть может, оно было моим собственным, или просто я стала слишком мнительной со всеми этими изменениями? Тем не менее Тарий продолжал улыбаться, отвечал весьма вежливо и в то же время не чопорно, поддерживая дружественную атмосферу встречи.
Наконец когда я была готова самолично вытащить гнома из кабинета мага, Тарий сказал, что рад встрече, и пригласил Элфи как-нибудь в гости. Не дав гному опомниться от такого завершения беседы, ректор преодолел кабинет широкими шагами и, схватив меня за руку, буквально потащил в сторону холла, где можно было подняться на второй этаж.
Не спрашивая меня о том, куда идти, он беспрепятственно нашел мою комнату. Должно быть, из вежливости позволил мне открыть дверь, снять нехитрый магический замок, настроенный в общем-то на Кима, и буквально затолкал внутрь. Захлопнув дверь, Тарий устало привалился к ней спиной и как-то жалобно посмотрел на меня.
– Не подумай, я ценю его, но иногда он бывает чересчур эмоционален.
Я несколько смутилась от подобной откровенности, но в то же время мне стало приятно, что он пояснил свое поведение. Он хотел, чтобы я правильно его поняла.
– Уж я-то могу тебя понять, поверь, – хмыкнула я и приглашающим жестом указала на кресло, что стояло возле окна. Ну не на кровать же?
От собственных странных мыслей я тут же смутилась и, повернувшись к Тарию спиной, прошествовала к прикроватной тумбочке, где хранила шкатулку с письмом и игнисом.
– О чем ты хотела со мной поговорить, Мара? – спросил Тарий, садясь в кресло.
«Так, Мара, спокойно! Ты сможешь!» – уговаривала я себя, дрожащими руками вынимая коробочку из ящика. Волнение, что поднималось внутри, растеклось по венам. Мне было страшно. Именно так. Но причины страха я понять не могла. От чего все эти переживания? Ведь в письме ясно говорится, к кому мне стоит обратиться за помощью.
– Тарий, – слегка дрожащим голосом сказала я.
– Да? – Выражение глаз мужчины стало настороженным и цепким.
– Я хочу, чтобы ты кое-что прочитал. – Открыв шкатулку, я извлекла то самое письмо, что в один миг перевернуло мою жизнь с ног на голову.
Ректор не заставил себя упрашивать, он резко поднялся на ноги и подошел ко мне, принимая письмо.
– Что это? – спросил он, придирчиво разглядывая конверт в своих руках.
– Когда меня принесли моей матери, эту шкатулку, – я указала взглядом на коробочку, что до сих пор оставалась у меня в руках, – ей отдали с указанием передать мне. Когда со мной… – тут я судорожно вздохнула, вспоминая боль, что принесло мне перерождение, – то есть когда я родилась заново, она открылась. Сама. Это письмо было в ней.
– Только письмо?
– Нет, – коротко ответила я, извлекая из шкатулки игнис, который вновь стал крохотных размеров.
Оказалось, что этот странный предмет может менять форму в соответствии с моими желаниями… И совсем недавно я смогла с ним расстаться, когда Каа’Лим все же уговорил меня не носить серп с собой все время. И вот сейчас, когда мои пальцы почувствовали знакомое тепло серебристого металла, я с трудом могла заставить себя показать маленький серп Тарию. Эта вещь была моей и только моей. Казалось, что даже чужой взгляд, брошенный на игнис, оскорблял меня. Постаравшись держать свои собственнические мысли в узде, я открыла ладонь. Взору Тария предстал маленький, с половину моей ладони, изогнутый клинок.