Шрифт:
Серия «Снежный Ком: Backup»
Пролог
Меня убили сегодня, в четверть третьего пополудни в полутемном дворе. Я знал это место. Три стены из желтого песчаника с петлями золотарницы и горбатый мост на арочной основе. Вытоптанная земля и редкие клочья травы у пропыленных опор.
Я часто дрался на дуэлях и столь же часто побеждал. А умирал впервые.
Это было подло – наносить удар после официальной остановки боя. И втройне подло бить в спину, в неприкрытый более узел. Укол, хруст ломающейся кости, острая боль между лопатками,
– Ты заслужил, – говорит она, и крылья вздрагивают, выдавая напряжение. – Ты же знаешь, что заслужил, ты виноват, из-за тебя…
…из-за нее я умираю. Из-за девчонки, которая слишком слаба, чтобы играть честно, и слишком доверчива, чтобы думать самой. Я пробую это сказать, но в горле клокочет кровь, кислая и горячая, и я, уже заколотый, захлебываюсь, тону в ней. Наверное, это смешно.
Отсюда уже все смешно – и попытки доктора Ваабе удержать меня, и слабость собственного тела, которое упрямо истекает кровью. Хороший удар.
Но смешнее всего секунданты, что запоздало кричат друг на друга.
Брат расстроится, и Фаахи тоже. Меня обзовут глупцом, попавшимся в столь примитивную ловушку, и будут отчасти правы, я ведь до последнего надеялся, что она…
Она сделала выбор. Сразу и за всех. Заслужили.
– Ну что, довольна? – Раард отбирает нож. – Добилась справедливости?
Добилась. Они – и девчонка, и пославшие ее, и доктор, и секунданты – не понимают: все, что делается здесь или внизу – справедливо. Всегда справедливо. И поэтому всегда страшно.
Уже почти.
Немногое осталось, и мир меняется. Весь. Он всегда меняется, но никто этого не видит. Я заметил и вот теперь умираю. И радуюсь, что не увижу, во что он превратится дальше.
Звуки проступают ярко, а с ними цвета и запахи, которых не было прежде. Смятение Раарда – хризолитово-черное, как крылья его подопечной, темно-желтый страх, с оттенком золотарницы-удивления, и привкусом черники-боли. Смешение.
Прикосновения горячих пальцев к шее: давят на какие-то точки, жгут эманом. Бессмысленно. Ваабе просто пытается выполнить предписания, даже понимая всю безнадежность. И я не знаю, хочет ли доктор на самом деле услышать моё сердце. Но в любом случае оно молчит.
А Раард говорит. Не мне – ей:
– Браан тоже отдай. Надеюсь, ты понимала, чего творишь.
Вряд ли. Но когда-нибудь поймет, я уверен. Мне даже жаль ее.
И брата тоже жаль. Я должен был донести до него правду. Хотя бы до него.
– Господа, – заговорил доктор. Он весь ледяной, кроме кончиков пальцев, воняет формалином и недовольством. – Имею вам сообщить, что сего дня в четверть третьего пополудни благороднейший Каваард Урт-Хаас был убит. В связи с чем настоятельно рекомендую задержать Элью Ван-Хаард до окончания следственных процедур. Я лично доложу совету о произошедшем.
– Пошли. – Раард с ней строг, но это ложь, в которой он скрывает растерянность. – Глупая, при таком ударе тебе не отвертеться: расчетлив и точен. Хорош. Даже слишком.
Хорош, тут соглашусь: она старалась.
И я умер. Интересно, в этом есть какой-то смысл?
Триада 1
Элья
Если
– Я хочу резать! – сказал кусок железа. И отправился в горн.
Перераспределение и территория приемки – это нормально. Это, считай, повезло. С учетом обстоятельств дела с Эльей могли обойтись и покруче. Но раздражения мысль не уменьшала, хотелось вогнать кинжал в живот хотя бы тренировочному чучелу. Увы, нельзя. Причина – маленький бланк с бурым пятном-оттиском Канцелярии. И двери родных казарм захлопываются перед Эльиным носом. Ну да, не положено нарушителю расхаживать среди честных воинов-фейхтов. И вроде бы правильно всё, предсказуемо, но до тошноты несправедливо.
Потому Элья и решила убраться отсюда затемно. Походная сумка с пожитками и сверток с оружием ждали на деревянной лежанке. Помощник интенданта – кто-то новый, с незнакомым рисунком крыла – принял по описи матрас, осмотрел прикроватный сундук и еще раз проверил печати на шнурах оружейного свертка, после чего свинцовым карандашом указал на выход, где уже переминался в ожидании провожатый. Ни слова прощания. Так и надо. Элья не намеревалась оставлять казармы надолго.
Провожатый, кривокрылый служащий-икке, словно чувствовал её внутреннее напряжение, а потому не поднимал взгляд от земли и кланялся каждые двадцать шагов. Впрочем, Элью сейчас занимала вовсе не эта слабая особь, а новое место службы. Внутренний надзор территории приемки. Нечего сказать, непыльная работенка выпала – край неба сторожить. Смотри себе за складами да разнимай драки, что регулярно случаются на выходах из порталов. Прикидывайся, мол, бывалому фейхту это вовсе не зазорно. Тьфу, мерзость!
По мере спуска ветшали дома, становясь ниже и гаже с виду. Каменные лестницы уступали место деревянным, а после и веревочным. Все реже попадались арки мостов, а воздух тяжелел. Элья даже остановилась, переводя дыхание. Да что это такое? Чтобы у нормального фейхта после небольшой прогулки одышка появилась? Невозможно! Икке вон, пасть раззявив, хлебает воздух, дергает недоразвитыми обрубками, несимметрично торчащими из-за плеч. Но это же икке. А Элья – фейхт, другое дело.
Развернув крылья, она ускорила шаг, отмечая, как привычно, но неприятно ноет спина. Икке дернулся было следом, пробежал пару метров и остановился, опираясь обеими руками о стену кордегардии. Он сипло дышал и громко кашлял, сплевывая темным. Больной, что ли? Ну, довел и ладно. От икке нельзя требовать многого.
Перед дверью Элья замерла, успокаивая сердцебиение и сухое дыхание. Поколебавшись секунду, все же перегнала толику энергии из крыльев в тело. Сразу стало легче. И уверенность появилась. Вовремя, потому как из-за двери донеслось:
– Заходи уже.
Интересно, ее услышали или почувствовали? Хотя, скорее всего, засекли громкого икке. А внутри минимум двое, но один спит. Или прячется.
Расправив крылья так, чтобы можно было разглядеть их силуэт и рисунок, Элья вошла и остановилась в трех локтях от офицера. Как гласит устав: на расстоянии половины длины боевого кнута. Мысль про браан царапнула свежую рану – до разбирательства он конфискован, а фейхт без браана – половина воина.