Смерть от тысячи ран
Шрифт:
— Кто вы? — Губы Стефани Пети были в крови, она с трудом переводила дыхание. — Мы вам ничего не сделали. — Рыдания перехватили ей горло. — Оставьте нас в покое.
Мотоциклист вытащил свой «глок», засунутый сзади под ремень:
— Поднимитесь наверх и приготовьте поесть. И тогда сможете увидеть малышку. А ты там, наверху, заткнись!
— Не смейте с ней так разговаривать!
Дернув ее за волосы так, чтобы голова откинулась назад, мотоциклист ткнул Стефани дулом под глаз:
— Делайте, что говорю.
— Профессор Гибаль не отвечает, — администратор
Сидя поодаль от двух адвокатов, стоящих у стойки регистрации, Тод провожал женщину взглядом, пока она удалялась по освещенному бледным светом коридору с блеклыми стенами. Над широко распахнутой огнеупорной дверью посетитель мог прочесть на табличке: «Университетская клиника Тулузы, госпиталь Рангёй, судебно-медицинский сектор танатологии». [47]
47
Танатология— наука, занимающаяся изучением обстоятельств смерти.
На стульях, расположенных у противоположной стены зала ожидания, сидела какая-то семья: женщина лет шестидесяти и молодая пара слегка за тридцать. Они жались друг к другу, объятые общим горем. Тод решил, что молодые — пара, по тому, как они цеплялись друг за друга, по каким-то мелким жестам, знакам внимания, отличным от тех, что свойственны отношениям брата и сестры. Значит, мать, сын и невестка. Или мать, дочь и зять. Он пристально разглядывал их.
Очень скоро молодой муж заметил его нездоровый интерес. Он попытался встретиться с Тодом взглядом, ему это не совсем удалось, и он наклонился к жене, чтобы что-то сказать ей. Она повернула к навязчивому наблюдателю оскорбленное лицо. Осмелев от такой поддержки, муж воинственно выставил подбородок.
Никакой реакции, затем по-испански:
— Думаешь, я смотрю на твою жену или на старуху? — Тод отрицательно покачал головой, — Las mujeres [48] обладают способностью придавать нам храбрости. — Он по-прежнему не спускал глаз с сидящего напротив мужчины, который беспокоился, не понимая причины такого внимания. — Я всегда испытывал ужас при виде грустных женщин.
Супруг занервничал, этот непонятный монолог, в котором он предчувствовал провокацию, надоел ему. Он поискал взглядом поддержки присутствующих, в частности вернувшегося на шум Аранеды и его французского представителя, местной знаменитости Эдуара Риньи.
48
Женщины (исп.).
— А все из-за моей матери, sabes? [49] Она никогда не улыбалась, mi madre, у нее словно был груз на плечах, да к тому же тяжелый. И так всю жизнь.
Мужчина хотел перебить Тода и с вызывающим видом сопроводил свои слова жестом.
Колумбиец невозмутимо продолжал:
— Не люблю грустных женщин. Из-за
49
Знаешь? (исп.).
Вне себя, муж сделал вид, что встает, но мать удержала его.
— Я убиваю их мужчин: отцов, братьев, — и они грустят, это нормально. — Тод поднялся и медленно подошел к семье, члены которой инстинктивно еще теснее прижались друг к другу. — А я это ненавижу. Они заставляют меня вспоминать о моей матери. Тогда я их тоже убиваю.
Эдуар Риньи собирался вмешаться, но в этот момент появилась женщина-администратор в сопровождении врача, желающего незамедлительно понять, что происходит. Ему никто не ответил. Тод отвернулся от троицы в трауре и больше не обращал на нее ни малейшего внимания.
— Эти господа только что прибыли из Южной Америки, — пояснил Риньи и прокашлялся. — Они представляют семью, полагающую, что в результате несчастного случая, произошедшего вчера вечером на шоссе, потеряли родственника. Он в этих краях путешествовал с двумя друзьями. А мне известно, что сюда нынче во второй половине дня доставлены трое погибших в автомобиле.
— Я несколько удивлен столь… поспешным визитом. Кто вам сказал, что мы получили эти тела?
— Они здесь?
— Все зависит от того, кого вы подразумеваете, когда говорите «они».
— Будьте добры, профессор Гибаль, прекратим игру, мы знакомы уже достаточно давно.
— Я не играю, мэтр Риньи, — раздраженно ответил профессор. — Кто эти господа с вами? Я их не знаю. И я не владею никакой информацией относительно того или тех, кого они разыскивают. Что же до ваших потерпевших… Тела троих погибших этой ночью действительно только что доставлены в нашу службу, — он поднял руку, не давая собеседнику перебить его, — но мы ничего не знаем относительно их личностей. Кроме того, они умерли не в результате несчастного случая, — он особенно подчеркнул последние слова, — если только не квалифицировать как таковой умышленный поджог автомобиля.
— Умышленный поджог?
— Да.
— Не несчастный случай?
Гибаль отрицательно покачал головой:
— И родным будет затруднительно узнать их.
Адвокат из Тулузы повернулся к Аранеде и по-английски объяснил ему ситуацию. Какое-то время они напряженно переговаривались, пока вмешательство Тода не положило конец их беседе.
— Возможно ли увидеть… — Риньи запнулся, — тела?
— Кто эти господа?
— Это мэтр Аранеда…
Игнасио Аранеда кивнул.
— …из Боготы. Его клиента зовут Альваро Грео-Перес, они полагают, что один из покойников — сын дона Альваро. Что касается этого господина, — Риньи, отказываясь смотреть на Тода, не оборачиваясь, указал в его сторону, — если я правильно понял, это друг семьи Грео-Перес.
— И они только что прибыли в Тулузу?
— Именно так.
— Вы говорите, они были предупреждены вчера вечером?
— Да.
Профессор Гибаль позволил себе восхищенно присвистнуть: