Смерть по ходу пьесы
Шрифт:
— Должно быть, это довольно тяжко, — предположил Карелла.
— Тяжко? Что именно?
— Занять место актрисы, которая стала жертвой убийства, — негромко произнес детектив и внимательно посмотрел Джози в глаза.
— Да, — согласилась она, — то, что произошло с Мишель, ужасно. Но это шоу-бизнес. Представление должно продолжаться — не так ли? — Глаза у Джози были ясные, ничем не замутненные. — На самом деле я ведь не занимала места Мишель. Вы говорите так, словно ее уволили для того, чтобы отдать роль мне. Но это не так. Я была дублершей Мишель, с ней что-то произошло, и роль
— Нет, это всего лишь оборот речи, — пояснил Карелла, продолжая смотреть ей в глаза.
— Ну, — протянула Джози, пожимая плечами, — я ужасно сожалею о том, что произошло с Мишель, но я бы солгала, если бы не сказала, что очень рада за себя, рада тому, что мне представилась возможность сыграть главную роль в пьесе, которая теперь... Нет, это тоже звучит слишком ужасно. Но вы же сами понимаете, мы действительно на этом выиграли. Я имею в виду — от всей этой рекламы, которую получила пьеса. Я знаю, что это ужасно, что никакой рекламы не было бы, если бы кто-то не убил Мишель, но ведь все обстоит именно так. Она убита, и ее смерть, привлекла общее внимание к пьесе. И ко мне тоже — вот видите, я признаю это даже раньше, чем вы об этом заговорили, — сказала она и улыбнулась.
— Я об этом не говорил, — возразил Карелла.
— Да и я тоже, — поддержал его Клинг.
— Да, но вы об этом думали — разве нет? Вы просто должны об этом думать. Если ее убил не Джонни, значит, это сделал кто-то другой — правильно? В газетах написано, что Джонни признался в нападении, но утверждает, что он ее не убивал. Ну так что же, вы можете думать — я имею в виду полицейских вообще, а не вас двоих лично, хотя я уверена, что вы тоже об этом думаете, — так вот, вы думаете о том, что здесь замешан человек, которому была выгодна смерть Мишель, — я правильно говорю? Кому это более выгодно, чем ее дублерше? Кто выиграет больше, чем я? Если я хорошо сыграю в этой пьесе, о которой все говорят уже за неделю до премьеры, я стану звездой. Я. Малышка Джози Билз. Так что я вполне могу понять, почему вас интересует, что я делала в ночь убийства.
— А на самом деле... — заговорил Карелла.
— Конечно, я понимаю, — повторила Джози и кивнула.
— ...где вы были той ночью, мисс Билз?
— Я прямо чувствовала, что вы об этом спросите, стоит только вам намекнуть, — сказала Джози и улыбнулась.
— Поймите...
— Да-да, конечно, — упорствовала девушка. — Я получаю свою долю прибыли. Я получаю ведущее положение в театре, статус звезды. Так что все ясно. Но убивала ли я Мишель, чтобы получить все это?
— Никто не считает...
— Ой, ну не надо. Если никто так не считает, то что вы здесь делаете?
— Обычный рутинный визит, — сказал Клинг.
— Ну да, конечно, обычней некуда! — передразнила Джози и снова улыбнулась.
Карелла подумал, не была ли эта улыбка элементом актерского искусства. Или даже нервным тиком актрисы. Он вдруг понял, что, когда имеешь дело с актрисой, никогда нельзя быть уверенным, не играет ли она. Вы можете смотреть ей в глаза хоть до дня Страшного суда, но они будут выражать только то, что их
— Насколько я понимаю, — произнесла Джози и сделала драматическую паузу — теперь она говорила очень серьезно, почти торжественно. — Согласно тому, что говорится в газетах и по телевизору, — продолжила девушка и снова сделала паузу.
Карелла подумал, что Джози Билз — очень хорошая актриса.
— Бедная Мишель была... — сказала Джози.
На последнем слове у нее перехватило горло.
— ...убита...
«Чертовски хорошая актриса», — подумал Карелла.
— ...примерно в половине восьмого — восемь вечера.
— Именно так.
— У себя в квартире, в доме на углу Картера и Стэйна.
— Да.
— В Даймондбеке.
— Да.
— Весь верхний город — негритянский район, — сказала Джози.
Клинг подумал, почему она сочла нужным упомянуть расовую напряженность в этом районе. Еще он подумал, как отреагировала бы на подобное замечание Шарин. Или Джози сказала об этом просто так, потому что к слову пришлось?
— Да, — подтвердил Клинг, — это негритянский район.
— Но это еще не значит, что Мишель убил негр, — сказала Джози.
— Совершенно верно.
— Но кто это сделал? — спросила девушка, широко распахнув свои карие глаза. — Если это не Джонни и не какой-нибудь чернокожий наркоман-грабитель...
Клинг отметил про себя, что Джози снова говорит о неграх.
— ...вломился к Мишель в квартиру и убил ее...
Это было неплохим предположением, если не считать того, что никаких признаков взлома не было обнаружено. Полицейские не стали сообщать об этом газетчикам, и потому Джози не могла этого знать, если только не была убийцей, которому Мишель сама открыла дверь.
— То кто тогда? — спросила Джози.
Клинг промолчал. Карелла тоже. Они оба хорошо чувствовали, когда какой-либо талантливый человек говорил ради того, чтобы привлечь к себе внимание.
— Я? — спросила Джози.
Полицейские снова промолчали.
— Я отправилась в Даймондбек в восьмом часу вечера? Я пошла на Картер-авеню? — спросила Джози. — Через весь верхний город?
Детективы ждали. Иногда, если подождать достаточно долго, ваш собеседник может сам себя перехитрить.
— Я убила Мишель в ее собственной постели? Мишель была убита на пороге своей квартиры.
Нигде — ни в газетах, ни по телевизору — не звучало даже намека на то, что Мишель была убита в постели.
— Так где вы были? — спросил Клинг.
— На уроке пения, — ответила Джози и улыбнулась. — В нижнем городе.
— Где именно в нижнем городе? — уточнил Клинг.
— В Квотере. На Сэмпсон-стрит, — сообщила Джози. — Мою учительницу зовут Аида Ринальди. Я занимаюсь у нее вот уже четыре года, хожу на занятия каждый вторник, в семь вечера, — если только у меня нет спектакля или репетиции. Во вторник мы репетировали до пяти часов. Без десяти семь я была в нижнем городе. Урок начался в семь и закончился в восемь вечера. Оттуда я сразу пошла домой. Если хотите, я могу дать вам карточку Аиды.