Смерть по вызову
Шрифт:
– Что имеем, не храним, – глубокомысленно заметил водитель. – Твоя мать, кажись, уборщицей работала в булочной.
– Не уборщицей, а кассиршей.
– Ну, кассиршей, какая разница, – сказал водитель. – Просто прошлый раз ты говорил, что она уборщицей была.
– Сам ты уборщица, – обиделся Одинцова. – А вот отца я почти не помню. Он ушел из семьи, когда я ещё пешком под стол ходил. А мать умерла в возрасте шестидесяти одного года. Во время полового акта умерла, – Одинцов задумался, вспоминая обстоятельства кончины матери. – Прекрасная смерть. Чтобы всем нам так. А ещё говорят, что в наше время люди не умирают
Покончив с обедом, фельдшер вышел из столовй стройтреста, залез в салон «рафика», опустив за собой заднюю дверцу и тут же, не дожидаясь, когда машина тронется с места, растянулся на носилках и уставился глазами в белый светильник над своей головой. Спать пока не хотелось, но после пустых споров с водителем Одинцов испытывал нечто вроде усталости. Он скрестил руки на груди и смежил веки, ощутив, что машина поехала, быстро ускоряя ход. Вспомнил вдруг, что резина на «рафике» лысая, он хотел уж ещё раз поделиться своим наблюдением с Вербицким, но, не успев раскрыть рот, провалился в сладкую дрему.
Но уже через несколько минут фельдшер поднял руку и посмотрел на часы. Получается, спал он совсем недолго. «Скорую» трясло на плохо чищенной мостовой, из кабины доносился зуммер рации и голос Вербицкого.
– Пятнадцатая приняла вызов, – говорил врач. Так… Адрес… Авто… Двое пострадавших…
Одинцов поднялся с носилок, сел на скамейку, решив, что за пять минут успеет выкурить сигарету.
Пронзительно взвизгивала сирена, голубая мигалка, прозванная синяком, хорошо заметная издалека, распугивала водителей и пешеходов. Набрав скорость, «рафик» занял левый ряд и ещё поддал газу. Увидев красный сигнал светофора, Силантьев пересек разделительную линию, выскочив на встречную полосу. Казалось, машина готова пойти юзом, но водитель успел вывернуть руль в сторону заноса, выровнял «рафик» и снова увеличил скорость. Сманеврировав на свободной площадке у светофора, Силантьев вернулся в свой левый ряд, на полном ходу промчался пару кварталов. Чуть сбавив скорость, на третьей передаче он сумел вписаться в крутой поворот и понесся по улице с двухрядным движением. – Ты нас риску подвергаешь, – выкрикнул Одинцов. – Не гони так, все харчи из меня вытрясешь.
Чтобы не слететь с лавки на пол он свободной рукой вцепился в металлическую скобу, приваренную к потолку. В другой руке дымилась сигарета. Машину сильно трясло и, чтобы найти фильтр губами и присосаться к нему, Одинцову приходилось координировать движения собственной головы и кисти руки, что оказалось не так-то просто, фильтр сигареты касался то носа, то подбородка. Плескался и булькал в металлической фляжке на груди недопитый в обед спирт пополам с водой. Вербицкий сидел молча, глядя на дорогу отстраненным взглядом. Он давно усвоил, в такие минуты нельзя отвлекать водителя вопросами или замечаниями. – Гони, Василич, – только и сказал Вербицкий, когда «скорую» вынесло на новый светофор, по обе стороны заставленный машинами, ждущими зеленого света.
Силантьев, повторяя прежний маневр, снова выскочил на встречную полосу, даже не обратив внимания на пешехода, успевшего броситься в сторону из-под самых колес «рафика».
– Ну, все, сейчас точно блевону, – пообещал из салона Одинцов. – Весь обед у тебя тут оставлю. – Замолчи ты, балабол, – пригнувшись в баранке, Силантьев заложил новый крутой вираж. – Блевонешь, так сам мыть будешь
– Подъезжай ближе, – скомандовал Вербицкий, увидев собравшуюся на тротуаре группу зевак. – Милиция ещё не прибыла, мы первые, – добавил он и толкнул дверцу от себя, как только «рафик» остановился.
Спрыгнув на мостовую, Вербицкий скинул с плеч куртку и, положив её на сиденье, захлопнул дверцу. Подержанная иномарка передом влепилась в мачту уличного освещения. На водительском месте сидел мужчина, тихо постанывал, держась обеими руками за разбитое в кровь лицо. Возле машины стояла всего пара зевак, безмолвно глазевших на раненого водителя. Небольшая толпа народу собралась в десяти метрах от машины. Пробившись сквозь эту группу людей, расступавшихся при виде человека в белом халате, Вербицкий увидел лежавшую на тротуаре женщину с седой непокрытой головой в задравшейся выше пояса каракулевой шубе.
Под головой женщины растекалась по сырому асфальту, быстро увеличивалась в размерах кровавая лужа. Все пространство вокруг тела было усеяно мелкими осколками битого стекла. Наклонившись, Вербицкий сел на корточки и одернул полы шубы, прикрыв бедра, взял в руку запястье женщины, стараясь нащупать пульс. Он выругался про себя, отпустил запястье, стараясь определить причину кровотечения, повернул голову женщины в другую сторону и увидел вылезшую из-под кожи рассеченную, видимо стеклом, сонную артерию. Распрямившись, Вербицкий оглядел столпившихся вокруг людей.
– Кто-нибудь видел, как все это произошло? – громко спросил он. – Свидетели есть?
Щуплый мужчина в светлой меховой шапке сделал робкий шаг вперед.
– Я видел, – сказал он, потирая пальцами кончик носа. – Она, – он указал пальцем на лежавшую на тротуаре женщину, – дорогу перебегала в неположенном месте, а машина…
– Не надо подробностей, – оборвал мужчину Вербицкий. – Только оставьте свой адрес и телефон. – Вот ему оставьте, – Вербицкий кивнул на подошедшего Силантьева. – Запиши, Василич.
– А с ней что? – спросил Силантьев.
– Умерла ещё до нашего приезда, – ответил Вербицкий. – Куском стекла ей сонную артерию перерезало. Три минуты – и все дела.
Вербицкий быстрым шагом выбрался из окружения людей, направился к разбитой иномарке, но тут кто-то тронул его за рукав. Вербицкий обернулся. Перед ним стоял мужчина в куртке защитного цвета и черной вязаной шапке.
– Эта кошелка сама бросилась мне под колеса, – сказал мужчина. – Я ехал, а она выскочила, словно из-под земли. Мои «Жигули» ударили её, она отлетела на встречную полосу, а тот, – мужчина указал на иномарку, – он хотел уйти и долбанулся в столб.
– А откуда столько битого стекла? – спросил Вербицкий.
– Я два зеркала не обрамленных перевозил на багажнике, – пояснил мужчина. – Вез их заказчику. Они и разбились.
– Эй, Силантьев, – крикнул Вербицкий что есть силы. – А ну иди сюда.
Силантьев, плечами растолкав людей, подбежал к Вербицкому.
– Василич, забери у него водительское удостоверение, – скомандовал Вербицкий и кивнул на мужчину в вязаной шапочке.
– Это зачем же удостоверение забирать? – тот засунул руки в карманы и зло закосил глазами. – Вы не милиция, чтобы удостоверения отбирать.