Смерть под кактусом.
Шрифт:
Бок новой кожаной сумки был перехвачен лезвием крест-накрест, из-за черных лоскутов топорщилась атласная подкладка.
— «Писака» попался... — жалобно выдохнула Мегрэнь и всхлипнула.
— Зачем же ты новую сумку взяла? — изумилась я. — Знала ведь, что могут порезать?
— Знала... Но Натиросов сказал, что вид должен быть приличным...
Судя по всему, собственная сумка беспокоила подругу гораздо больше моего костюма, поэтому я поинтересовалась:
— Ну а костюм?
— Да парень тот... улыбался, улыбался и вдруг
— Тебе? Кулаком? Как же так?
— Да сама не пойму... Растерялась я... Он ведь так улыбался... Короче, врезал мне, я самую малость ушла, а то бы точно вырубил... И кинулся в открытую дверь. Я со зла за ним рванула... И пиджаком случайно... за стойку зацепилась... — Тут Мегрэнь пугливо покосилась, но я безмолвствовала. — Вижу, сейчас сбежит... Ну, я народ растолкала и прыгнула... То есть малость широковато шагнула... чуток не рассчитала... Он с подножки и упал...
— Кто?
— Да парень тот. А кошелек у него из рук выпал, когда он завалился. Тут уж ребята подбежали, и Натиросов тоже... А кошелек на земле...
— И что?
— И все...
— Как все?
— Так... Нет у него кошелька — не за что его арестовывать.
— Глупость какая! Он сумку разрезал, тебя ударил...
— Свидетелей, как он резал, нет... Как меня ударил, тоже никто не видел. Зато когда от меня через башку кувыркнулся, весь автобус наблюдал. Шуму-то, знаешь, сколько было! К тому же кошелек так и не нашли. Пока там, на остановке, все орали, его кто-то втихаря поднял и смылся...
— А кошелек-то чей?
— Чей, чей... Мой!
— С деньгами?
— С деньгами. — Мегрэнь глубоко вздохнула и поднялась. — Ладно, дай во что-нибудь переодеться, пойду домой.
Я не стала вредничать и вновь допустила ее до своего гардероба. Мегрэнь подцепила свою сумку и поплелась к дверям.
— А Сашка потом спрашивает: «Что это ты все время кашляла? Простудилась, что ли?» Ну не зараза?
— Зараза, — согласилась я.
Мегрэнь поднялась по лестнице, в конце пролета остановилась и оглянулась.
— Знаешь, Светка, не понравилось мне в сыскной группе. Хочу в убойный...
Я охнула и торопливо прикрыла дверь. Так далеко Мегрэнь еще не заходила...
— Кто старое помянет, тому глаз вон! — с нажимом произнесла Мегрэнь, так же, как и я, вспомнив летнее приключение, потянулась и сбросила ноги с дивана. — Слышала такую поговорку? А в сыскной я точно не пойду... Масштаб не мой...
— Масштаб? — фыркнула я. — Ну да, тебе сразу Интерпол подавай! Слушай, может, для разнообразия появишься в альма-матер? Вышибут тебя оттуда, что тогда?
— Обижаешь, — хрюкнула подружка, — учеба в полном шоколаде... Ей-богу, не вру!
— Ага, — рассмеялась я, — а пальцы-то небось крестиком держишь!
Мегрэнь тоже рассмеялась и встала.
— Ладно, Светик, пойду... Дел у меня еще полно, собраться
— Ты когда к тетке едешь?
— Сегодня вечером. Юрка отвезет. Через три дня вернусь.
Я кивнула:
— Всем привет передавай... И Юрке...
— Юрке только привет? — противным голосом протянула Мегрэнь и игриво повела тонкими бровями. — Может, еще чего... на словах? Али на пальцах?
— Иди ты...— сердито буркнула я. — Давай топай, а то опоздаешь...
Она захихикала и взялась за дверную ручку,
— Ой, Свет, чуть не забыла: получи лекарство для Татьяны Антоновны. Я сегодня заказала, завтра после трех будет готово.
Забрав талон, я с облегчением закрыла за Тайкой дверь. В больших количествах у меня от нее начинает болеть голова. Но теперь три спокойных дня гарантированы, за это время я успею разделаться с накопившейся работой, а там, глядишь, и выходные. Напевая себе под нос песенку, я снова устроилась за столом и перевернула страницу. Так, что у нас здесь...
Я подняла голову и глянула в окно. На улице было совсем темно, в окнах дома напротив горел свет. Устало зажмурившись, я потерла переносицу. Ладно, остальное сделаю завтра, совсем немного осталось. Я собрала листы в стопку, поднялась и пошла на кухню. Проходя по коридору, я вдруг увидела на тумбочке пестрый полиэтиленовый пакет. Это еще откуда? Я взяла его в руки. Все ясно. Дорогая подруга заболталась до того, что забыла свои конспекты. В раздумье я взглянула на часы. Однако время позднее, скорее всего, Мегрэнь уже уехала. Остается только надеяться, что пакет в ближайшие дни ей не понадобится.
— Растрепа! — не без удовольствия сказала я вслух и положила пакет на место.
— Георгиевская? Еще не готово! — не поднимая глаз, бросила мне полная пожилая женщина в белом халате и сердито шлепнула квитком по зеленой пластиковой стойке.
— А когда? — заискивающе спросила я, потому что заходить в аптеку еще раз вечером, делая большой крюк, не хотелось.
— После пяти... — отрезала провизор и повысила голос: — Следующий!
Стоявший позади маленький юркий мужичонка в кепке активизировался, попробовав оттереть меня от заветного окошка. Но я, не отрывая глаз от сердитой тетки, ткнула его согнутым локтем в бок, и он угомонился.
— Здесь написано в три...
Тетка выпрямилась, подняла на меня глаза и печально вздохнула.
— Что ж я, по-вашему, читать не умею? Написано... Не успевают сделать, понимаете? Работать некому!
Крыть было нечем, я скрипнула зубами и вышла на свежий воздух. Что делать два часа, один бог знает. Ехать снова на работу нет смысла, домой тоже. Придется два часа болтаться по улицам, одно утешение — погода хорошая.
Я неторопливо пошла по бульвару, осторожно поддевая мыском первые опавшие листья. Вот так всегда — не успеешь дождаться начала лета, как оно уже закончилось... На глаза попалась садовая скамейка. Я села.