Смерть придёт на лёгких крыльях
Шрифт:
При упоминании родного храма сердце заныло от тоски, сладкой и горькой одновременно.
– Как и я, – тихо отозвалась девушка, взглянув на Имхотепа по-новому.
– Да, просто несколько раньше, – рассмеялся целитель. – Но я никогда не забуду ни темные стены храма, полные мягким шепчущих теней, ни собачий остров. И уж точно не забуду стаи местных стражей! Особенно щеночков – таких крохотных, а уже воплощавших понемногу силу Инпу… Верховным Жрецом в ходе моего обучения был Джедефхор. Ох и суровый старикан! Сухой, словно мумия, но бодрый, всем на зависть, и очень желчный. Когда он лично проводил младшим жрецам уроки, мы все знали – проще сразу утопиться в водах Итеру, чем не выполнить хоть какую-нибудь мелочь из его заданий.
–
Они обменивались какими-то храмовыми байками и общими воспоминаниями, и Шепсет поняла вдруг, что почти против ее воли, сама собой, но между ними протянулась невидимая ниточка родства. Имхотеп когда-то жил в Хэр-Ди, обучался в тех же залах, по тем же свиткам, что и она. Он мог понять ее лучше прочих!
И тогда пришла робкая мысль, что возможно этому жрецу все-таки стоит довериться.
За разговорами она ополоснула посуду в бадье с водой и немного прибралась. Эти простые занятия всегда хорошо заземляли после ритуалов и медитаций. А потом она села напротив жреца, глядя, как он тщательно готовит ингредиенты для очередного снадобья. Имхотеп теперь вызывал у нее больше симпатии, чем настороженности, хоть до конца она и не избавилась от своих опасений. Как бы то ни было, девушка искренне хотела помочь ему.
– У тебя не одно Ка, – вдруг сказал он, не отрываясь от своего дела. – Я редко такое видел, даже среди жрецов.
Шепсет вздрогнула, осторожно ответила:
– Да, мне говорили…
– Ты словно стоишь на обоих берегах, не принадлежишь до конца ни земле, ни Дуату. Уж прости, что говорю об этом так прямо, просто даже смотреть на тебя больно, – целитель поморщился. – И нельзя не пожелать исправить.
– Это… особенность моего таланта, – нехотя призналась она, не зная даже, с чего начать рассказывать. – Быть между живыми и мертвыми.
Имхотеп поднял взгляд от ступки и серьезно сказал ей:
– Сейчас – даже больше с мертвыми. Твои Ка словно изранены, а душа расколота. Тебе нужно соединиться со своей силой, если ты хочешь продолжать свой путь дальше. Человек не может жить долго, не будучи целостным – тем более жрец. Ба, Ка, Рен, Иб, Сехем, Шуит, Ах [47] … Нельзя позволять им оставаться разрозненными, а не дополнять друг друга.
– Рен мне вернули, – чуть слышно возразила она, стараясь заслониться от нарастающего внутри страха, который порождали его слова. Она ведь и сама чувствовала, что глубоко ранена, словно трещины пошли по самой ее сути. Это было больше, чем просто невозможность вернуться в тело, овладеть собственным Хат [48] до конца.
47
Составляющие души в верованиях древних египтян. Рен – истинное имя. Ба – психика, личность, наиболее близкая к нашему пониманию души. Ка – «двойник», жизненная и магическая сила. Иб – сердце, средоточие разума и эмоций. Сехем – созидающая сила, концепция, близкая к Ба. Шуит – тень. Ах – высший дух, гений, «сверх-я».
48
Хат (др. егип.) – в представлениях древних египтян – физическое тело, вместилище всех составляющих души.
Имхотеп отставил ступку, потянулся к ней и накрыл ее скрещенные руки теплой ладонью.
– Подумай немного… и позволь мне хотя бы попытаться, – проговорил он,
Шепсет не успела дать ответ, хотя тот уже почти сорвался с губ – их прервал стук в дверь. Собака, встрепенувшись, пошла к порогу. Имхотеп поднялся и направился следом.
– А, вот и Нахт. Мы как раз о тебе говорили.
– Надеюсь, хоть хорошее? – усмехнулся меджай, входя.
– Все-то тебе расскажи, – Имхотеп лукаво подмигнул подошедшей Шепсет. – Я-то думал, ты пошел к реке за рыбой, вместе с остальными.
– Нет, я бессовестно проспал до самого восхождения ладьи Ра в зенит.
Судя по широкой улыбке меджая – он ни о чем не жалел. И все же от жрицы не укрылась тень тревоги в его глазах – тревоги, которой не было еще вчера, когда они с Нахтом только пришли в селение.
– Тебе лучше? – спросил воин, обращаясь к Шепсет.
Его взгляд задержался на ней, а выражение лица изменилось, хоть он и попытался скрыть это. Запоздало жрица поняла, что Нахт ведь только сейчас увидел ее в подобающем облике, а не только что вставшую с ритуального стола бальзамировщиков или измученно ползущую за ним по каменистым тропам некрополей.
Да, Шепсет часто говорили, что она красива. Это отмечал и Сенедж, благодаря ходатайствам которого она когда-то, сама того не желая, попала в Ипет-Нэсу [49] . Но какой толк в одной лишь красоте? Этого при дворе мало. И если другие девушки использовали внешность как оружие, Шепсет была для этого слишком прямолинейна и считала более ценными другие свои сильные стороны.
– Благодарю. И правда лучше, – ответила она. Даже голос уже стал живее, приблизившись к привычному звучанию. – Имхотеп замечательный лекарь, как ты и говорил.
49
Ипет-Нэсу (др. егип.) – один из переводов «Царские личные покои». Та часть дворца, где жили женщины царской семьи, их дети и свита. Также этот термин относится к отдельным поместьям и резиденциям, где под руководством женщин из высшей элиты – особенно тех, в чьих жилах текла царская кровь, – работали мастерские, учебные заведения и т. п. Автор намеренно избегает использования арабского слова «гарем», поскольку в Древнем Египте этот институт отличался от привычных нам арабских и турецких. Ипет-Нэсу имеет более широкое значение, чем просто обитель жен и наложниц фараона.
– А… ну да. Я рад, – меджай откашлялся.
Собака тихо, но как-то очень настойчиво тявкнула, будто напоминая о делах, не требующих отлагательств.
– Если командир гарнизона сможет принять меня сейчас, я готова, – сказала Шепсет, подходя.
– Да, не будем заставлять его ждать.
Нахт поспешно вышел на улицу. Жрица чуть задержалась и обернулась к целителю:
– Я не знаю, что из этого выйдет… Позволь мне еще немного подумать, мудрый. Но как бы там ни было, я очень благодарна тебе.
Глава XI
1-й год правления Владыки Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона
Небольшое селение кипело жизнью. Насколько могла судить Шепсет, людей здесь жило куда меньше, чем в Сет-Маат, и к тому же часть воинов уходила патрулировать Долину Царей. Кто-то отправился к заводям, как и сказал Имхо-теп. Ну а здесь проводили время за привычными дневными работами: кто пек хлеб в небольших наружных печах, кто возделывал огороды у домов, кто обновлял тростниковые навесы и белил стены, где краска успела облупиться.