Смерть - штука тонкая. Афера Хавьера. Экстренный выпуск
Шрифт:
Это первое проявление эмоций за все время нашего разговора заставило медсестру неодобрительно взглянуть на меня. Элли прикусила нижнюю губу.
Но я остался непреклонен: время уходило.
— Миссис Виринг была дружна с вашим братом?
— Конечно. Нет, не вижу я мотива. Не могу придумать никакой причины.
— Значит, вы полностью исключаете ее, как возможного убийцу?
Элли только смущенно покачала головой.
— Я просто не знаю, что думать. Все так ужасно…
— Сэр, вам пора, — вмешалась медсестра.
Я задал последний вопрос.
— Вы влюблены в Брекстона?
— Нет, не влюблена, — она покраснела.
— А он в вас?
— Я… Вам лучше спросить об этом у него самого, мистер Серджент.
3
Я обнаружил Лиз на террасе клуба, где она с удовольствием поглощала еду и напитки в компании нескольких выдающихся членов международного сообщества, в частности, Элмы Маршионес из Эддердейла, шикарной особы с голубыми волосами, унаследовавшей громадное состояние в чикагских бойнях, что позволило ей купить целую гирлянду мужей, самым знаменитым из которых был ныне покойный маркиз. Она печально скиталась по свету, перебираясь из города в город, с континента на континент, напоминая домашнего голубя, выпущенного в дальний полет.
Когда нас представили, она взглянула на меня затуманенным взглядом и вздохнула:
— Чудесно!
Я знал ее уже много лет. Лицо под широкополой шляпой, которую она носила для защиты от солнца, оставалось молочно-белым. На руках у нее были перчатки длиною до локтей, украшенные на запястьях изумрудами и скрывавшие признаки возраста. После бесчисленных подтяжек лицом она напоминала китайского идола династии Сунь.
Лиз поспешно утащила меня прочь. Она была в восторге от последних новостей.
— Все идет так, как я и говорила, верно?
Только ее очарование удержало меня, чтобы не ткнуть ее носом.
— Именно так, дорогая.
— Ну, а ты разве не доволен? Теперь ты можешь уехать из этого ужасного дома — и дело кончено.
— Я постараюсь задержаться там как можно дольше.
— О, профессиональный интерес у тебя всегда на первом месте! Забудь об этом. Людям свойственно ошибаться. Ошибается каждый. Я честно прочитала твои статьи в «Глоуб»… Конечно, ясно, ты думал, что Брекстон невиновен, но я уверена, что «Глоуб» не станет придираться к мелочам. Посмотри на президента Трумена!
— Какого Трумена? При чем тут он?
— Перед выборами все утверждали, что он не пройдет. Но никто не придал никакого значения, когда все ошиблись.
Я решил оставить ее в неведении. В тот давний мрачный год слетело немало голов. И вот сейчас вполне могла слететь еще одна. Конечно, я мог бы прожить и без «Глоуб», но все же старой дружбе пришел бы конец, не сумей я раскопать чего-нибудь сенсационного.
В этот момент навстречу мне двинулась сама судьба в лице Элмера Буша, разодетого в канареечно-желтые брюки, темно-бордовый пиджак и башмаки из кожи аллигатора. С улыбкой, которую могли видеть миллионы телезрителей на рубленом лице, он распростер руки и громко прокричал:
— Тысячу лет не виделись, дружище Серджент!
Я подавил тошнотный спазм и представил его присутствующим; и каждый сделал вид, что выразил больше удовольствия, чем неудовольствия, от появления такой звезды.
— У меня здесь кое-какие делишки, — сказал обозреватель, хлопая меня по спине в надежде, что она обгорела на солнце. Но ожога у меня не было. Я по-дружески стукнул его по руке, применив прием дзюдо, рассчитанный на то, чтобы парализовать ее на несколько минут. Но либо он был сделан из резины, либо я утратил прежнюю квалификацию, но Буш даже глазом не моргнул и продолжал: — «Глоуб» считает, что мне имело смысл присмотреться, что здесь происходит.
— А что именно? — Я продолжал сохранять на физиономии дружескую улыбку в качестве прикрытия, чтобы сии: раз врезать ему как следует по руке, но он вышел за пределы досягаемости.
— Просто оглядеться… А ты шутник, Пит. Ха-ха-ха! И читал твои статьи в «Глоуб». События освещены совсем неплохо.
— Спасибо. — Я подождал, пока он нанесет удар. Так и произошло.
— Конечно, ты поставил не на ту лошадь. И потому разозлил местные власти. Сам знаешь, как они чувствительны. Конечно, я никогда не воображал, что газетная писанина имеет какое-нибудь значение, все тотчас ее забывают к выходу следующего номера, но редактору этого не скажешь.
Я понимал, что это его взгляд на вещи. И часто удивлялся, как Элмеру удается избежать линчевания: его статьи зачастую бывали грязнее некуда… разве что для канализации.
— Его еще не приговорили.
— Это случится в пятницу. — Элмер облизал губы. — Я немного поболтал с Гривсом… он мой старый приятель. Познакомились, когда он расследовал случай в графстве Саффолк, еще в старые времена. — Скорее всего, он лгал. Элмер, как все газетчики, стремился подчеркивать свои близкие отношения со всеми подряд, начиная с президента и кончая мелким полицейским чином.
— Он неплохо раскрутил это дельце. Этот ключ! Должен сказать, первоклассная работа.
Я выругался про себя. Лиз была совершенно очарована знаменитостью и слушала его, широко раскрыв свой прелестный ротик. Поэтому я устало буркнул:
— Вы правы, Элмер. Это действительно требует большого искусства: обыскать комнату и найти ключ. Теперь уже не осталось таких полицейских, как прежде.
Элмер почувствовал насмешку. С ней ему не часто приходилось сталкиваться в процессе привычного вынюхивания всяческих деталей, связанных с тайными побегами любовников, разводами и прочими грешками.
— Не относитесь к Гривсу с пренебрежением, — строго заметил он. — Таких не так много… Он мыслящий полицейский с ясной головой. Именно это мне в нем и нравится. Из него лишнего слова не вытащишь, но мне это удается. И я не стыжусь в этом признаться. Я учусь у каждого.
Наступила пауза, мы обдумывали его слова.
Потом я с невинным видом спросил:
— И вы выяснили, зачем Брекстону понадобился ключ, чтобы попасть в комнату мисс Клейпул?
Буш посмотрел на меня так, словно я свихнулся, и презрительно заметил: