Смерть содержанки
Шрифт:
– Вы правы, – согласился я. – Если Джил Харди – лгунья, то очень талантливая. Орри убежден, что она ничего не знает про Изабель Керр, если же знает, то доказать это будет непросто. Если не знает, то можно сбросить ее со счетов – она для нас абсолютно бесполезна. Что касается Кремера, то, видимо, у него и впрямь имеется этот дневник. И что из этого? Мы и так знали, что у него есть козырной туз. Потом вряд ли дневник кончается словами: «Он потянулся к пепельнице и собирается ударить меня по голове», а это немаловажно. Быть может, Кремеру и впрямь нужен этот дневник, чтобы доказать, что Орри смерть Изабель Керр была выгодна, но мы-то и так это знаем. Так что согласен с вами – ровным счетом ничего.
Вульф размежил очи.
– Думаешь, Орри убил ее?
– Нет. Я со всех сторон обсосал аргументы Сола, и они мне нравятся. По меньшей мере, они ставят вину Орри под такое сомнение, что ни один суд присяжных не признает его виновным, а я тем более. Но в любом случае – мы уже на крючке. У Кремера. Если все-таки окажется, что Орри ухлопал эту девицу, я никогда не прощу его. Умыкну Джил Харди. Она уже думает, что мы с ним похожи.
Вульф хмыкнул.
– Что дальше? Кем ты займешься?
– Сестрой, наверно. Или Эвери Баллу.
– Насчет мистера Баллу я еще должен подумать. Начни с сестры.
Он выпрямился и потянулся к «Приглашению к дознанию».
5
В телефонной книге Бронкса числился некий Барри Флеминг, проживающий по адресу: Гумбольдт-авеню, дом 2938. Звонить я, ясное дело, не стал. Судя по статье в «Таймс», миссис Флеминг отказывалась беседовать с репортерами, и мой звонок она наверняка приняла бы за уловку назойливого журналиста. Я отыскал Гумбольдт-авеню по карте Бронкса и ухмыльнулся, потому что моя рука по инерции потянулась к наплечной кобуре. Дело в том, что из-за одного печального случая, приключившегося со мной несколько лет назад, я никогда больше не выхожу на задание без пистолета, особенно если речь идет об убийстве. Вообще-то, сестроубийство нельзя отнести к чему-то из ряда вон выходящему, но даже если предположить, что Стелла Флеминг и в самом деле убила сестру, то это вовсе не значит, что всякий, попадающий в ее общество, должен держать наготове заряженную пушку. Поэтому я оставил кобуру в столе, сказал Вульфу, чтобы к обеду меня не ждали, и отчалил. Спустившись с крыльца на тротуар, я поднял воротник пальто, хотя гараж был совсем рядом, за углом. Вместо обычной январской оттепели стояла затянувшаяся стужа, а порывистый ветер почему-то тоже не добавлял тепла.
В двенадцать двадцать я оставил «герон» на стоянке и пешком преодолел полтора квартала до дома номер 2938. Так, обычная десятиэтажная кирпичная коробка, которых понатыкали множество по всем пяти районам Нью-Йорка, хотя в Бронксе их, пожалуй, больше всего. Конечно, в телефонной книге мог значиться совсем другой Барри Флеминг, но вскоре я это выясню. Ковров в вестибюле не было; кафельный пол прикрывала только резиновая дорожка. Вместо консьержа стену подпирал помятого вида лифтер с опухшей физиономией алкоголика и в костюме, никогда не знавшем ни утюга, ни химчистки. Я подошел и произнес:
– Флеминг, пожалуйста.
Лифтер помотал головой.
– Нет их никого, – промычал он.
– Знаю, – ответил я. – Как знаю и то, что миссис Флеминг никого не принимает, но я не репортер; я пришел по личному делу и уверен, что она захочет со мной побеседовать. – Но никакого впечатления мои пылкие излияния на лифтера не произвели. Его интересовало только одно – сколько. Я снял перчатки, достал бумажник, извлек визитную карточку и пятидолларовую бумажку и сказал:
– Честное слово, приятель, могу показать даже свою лицензию. Только отвезите меня наверх, а если она меня не пустит, то получите еще столько же.
Одутловатый детина взял у меня визитку, изучил ей, потом забрал и сунул в карман пятерку, после чего ответил:
– Честное слово, приятель, их никого нет. Она ушла часов в десять.
Мне хотелось заехать ему по роже, но я решил, что это не совсем тактично. Поэтому просто спросил:
– А вы не знаете, куда она ушла?
Отекший покачал головой:
– Понятия не имею:
– Может быть, знаете, когда она вернется?
– Нет.
Я лучезарно улыбнулся.
– Эти сведения не стоят и пятидесяти центов, не говоря уж о пяти долларах.
С этими словами я снова достал бумажник, выудил из него десятку и небрежно помахал ею.
– На каком этаже она живет?
– На седьмом. Квартира 7-Д.
– Я должен ее увидеть, и ей необходимо встретиться со мной. Моя карточка у вас есть. Если хотите, можете снять мои отпечатки пальцев.
Опухшему все же суждено было поразить меня. Должно быть, в нем даже уцелело что-то человеческое, хотя и гнездилось оно достаточно глубоко. Вот что он сказал:
– Может, она на весь день ушла, а там и присесть-то негде.
– Почему? Пол, надеюсь, никто не украл.
Тут он смерил меня взглядом и впервые посмотрел прямо в глаза.
– Только без штучек, мистер. Замки в наших дверях особо надежные.
– Я вообще ни черта не смыслю в замках. Мне нужна только сама миссис Флеминг.
Я подошел к лифту и прижал подушечки всех десяти пальцев к металлической панели, примерно на уровне глаз.
– Вот, полюбуйтесь. Все мои пальчики как на картинке.
Я протянул ему бумажку. Он взял ее, прошел за мной в лифт, закрыл дверь и нажал на кнопку.
Чего только не переделаешь, пока коротаешь четыре часа и двадцать минут на лестничной клетке одного из верхних этажей многоквартирного дома. Можно, например, считать, на какой стене больше грязных пятен – на левой или на правой. Или вынюхивать запахи и пытаться определить их происхождение. Еще можно прислушиваться к воплям младенца, доносящимся из квартиры 7-Б, и гадать, мальчик это или девочка, какого возраста, и как эффективнее заткнуть ему пасть. А когда приходят или выходят жильцы, можно вытаращиться на них и следить, кто из них обернется, а кто пройдет как мимо пустого места, делая вид, что тебя не замечает. Или, например, когда дородная и статная женщина вставляет ключ в замочную скважину двери квартиры 7-В, а потом поворачивается и спрашивает: «Вы кого-нибудь ждете?», можно мило улыбнуться, сказать: «Да», а потом смотреть, как она отреагирует. В целом время было потрачено не зря. Жаль только, что я не прихватил плитку шоколада, пять-шесть бананов и кварту молока.
Признаюсь, я частенько поглядывал на часы. Их стрелки показывали без десяти пять, когда дверь лифта открылась и из него вышел мужчина. Подойдя ко мне, он остановился и произнес:
– Я понимаю, вы поджидаете мою жену?
Мне ничего не оставалось, как признаться.
– Да, сэр, при условии, что вы Барри Флеминг.
– Она не станет с вами разговаривать. Вы зря тратите время. Она никого не принимает.
Я кивнул.
– Я знаю, но мне кажется, что для меня она сделает исключение, если позволит объяснить причину моего визита.