Смерть содержанки

Стаут Рекс

– Чтобы жена не нарвалась на тебя на лестничной площадке.

– Возможно, хотя он мог меня выгнать или пригрозить полицейским. Я думаю, что дело либо в том, что он и впрямь любит решать задачки, либо решил, что так будет лучше для жены. Вывод следующий: если Флеминги тут ни при чем, то они даже не представляют, кто бы мог это сделать. Стелла сказала, что не сможет даже попытаться кого-то назвать, и я ей верю. Врунья из нее прескверная. Когда я нарочно ляпнул, что, возможно, Орри и платил за квартиру, она помотала головой. Потом отнекивалась, но я уверен, что она знает имя покровителя. Впрочем, что нам до этого – мы тоже знаем.

– Если Орри сказал правду.

– Сказал. Ему и деваться было некуда. Кстати, самое лакомое блюдо я приберег напоследок. Я имею в виду вторую жизнь Изабель. Театральный круг.

– Да, – буркнул Вульф.

– Что – да?

– Тут придется повозиться. Впрочем, этого следовало ожидать. Женщина, которая питается на чьи-то деньги, нигде не работая, конечно, предпочитает есть не в одиночестве. Ты смеешься?

– Да. Большинство мужчин тратили бы деньги не только на еду. Ладно. Итак, у нас теперь имеется круг… как и ожидалось. Десятки или даже сотни людей. Предлагаю, наконец, пощупать Эвери Баллу.

– Я как раз о нем думаю. Сначала я хотел… Впрочем, ладно. Обсудим это завтра после твоей встречи с Орри.

И он потянулся к стенограмме.

6

Место вашей встречи с подследственным в Манхэттене частично зависит от причины ареста. Свидание может состояться в полицейском участке, или в городской тюрьме, или в конторе окружного прокурора, или в зверинце. Не знаю, многие ли полицейские называют его зверинцем, но сержант Пэрли Стеббинз другого слова не употребляет. Это голая, обшарпанная и довольно вонючая комната длиной ярдов в двенадцать, разделенная пополам стальной решеткой, вделанной в потолок. Посередине комнаты по обе стороны от решетки от стены до стены тянется деревянный стол, вдоль которого на одинаковом расстоянии друг от друга стоят деревянные же стулья. Причем стулья, предназначенные для посетителей, ничем не отличаются от стульев, на которых сидят посещаемые. Демократия как никак.

Во вторник утром, в десять минут одиннадцатого, сидя на одном из стульев со стороны посетителей в ожидании Орри, я пребывал не в самом радужном настроении. Когда Паркер позвонил и сказал, что свидание назначено в городской тюрьме, я был уверен, что мы будем разговаривать в отдельной комнате. Вместо этого меня препроводили в зверинец, где уже переговаривались четыре пары, пялясь друг на друга через решетку. Ближайшая от меня соседка, пожилая полная дама с заплаканными глазами, была всего в каких-то семи футах. Я рад был бы думать, что такое отношение вызвано только желанием насолить Ниро Вульфу и Арчи Гудвину, но, увы, – все обстояло куда серьезнее. В полиции определенно считали, что Орри убийца, и предпочитали не рисковать.

Наконец в стене по ту сторону стола и решетки распахнулась дверь, и вошел Орри в наручниках, сопровождаемый надзирателем. Надзиратель подвел Орри к столу, усадил на стул напротив меня, буркнул: «Пятнадцать минут», и отошел к стене, где уже стоял еще один надсмотрщик. Мы посмотрели друг на друга сквозь решетку. Глаза Орри чуть припухли. Когда-то он признался мне, что расчесывает волосы утром минут по десять. Сегодня же он явно не причесывался.

– Комната может прослушиваться, – шепнул я.

– Вряд ли, – сказал Орри. Скованные наручниками руки он положил перед собой на стол. – Слишком рискованно. Представляешь, какая шумиха может подняться?

– Хорошо, но давай говорить потише. Паркер сказал тебе, что мистер Вульф, Сол, Фред и я решили, что ты не убивал ее, и взялись за это дело?

– Да, у Вульфа не было другого выбора. Я, конечно, не его Арчи Гудвин, но и меня он не смог бы бросить на произвол судьбы.

– Я предпочитаю быть своим собственным Арчи Гудвином, но сейчас мы в это вдаваться не будем. У меня есть к тебе пара вопросов, но Паркер сказал, что ты хотел меня видеть. Итак?

– Я хочу попросить тебя об одолжении, Арчи. О большом одолжении. Я хочу, чтобы ты встретился с Джил Харди и сказал ей…

– Мы уже встречались. Вчера утром она сама пришла к нам в контору, не перебивай, пожалуйста, и мы поговорили. Не знаю, что ты ей рассказывал про Изабель Керр, так что…

– Я никогда не говорил ей про Изабель Керр. Черт побери, что ты ей наплел?

– То же, что и ты – ничего. Об этом одолжении ты и хотел просить, так что оно уже сделано. Я сказал, что полиция считает тебя виновником смерти Изабель Керр, тогда как мы так не считаем и собираемся расследовать это дело. А про Изабель мы и сами ничего не знаем. Теперь…

– Ты просто чудо, Арчи! Не знаю, как тебя и благодарить.

– Изложи это в письменном виде, и я повешу твою благодарность в рамочке на стену. У меня есть вопросы, а времени у нас – кот наплакал. Ты уже раскололся?

– Нет. Я нем как рыба.

– Так и держись. Паркер согласился защищать тебя. Что у них есть? Они нашли твое удостоверение и другие вещи, отпечатки твоих пальцев и ее дневник, но все это…

– Ее дневник?

– Да. Ты не знал, что она вела дневник?

– Нет, черт побери!

– Он у них в руках, по словам Кремера. Но старый лис умолчал про содержание. Ты, конечно, там фигурируешь, но мне важно знать другое: могла ли Изабель упомянуть там его? Я имею в виду покровителя, имя которого мне пришлось выдирать из тебя клещами?

– О… – Орри призадумался. – Понимаю. Это может быть важно. Нет, не думаю, что она об этом писала. Конечно, она держала дневник взаперти, и все-таки вряд ли… Она была слишком осторожна. Я почти уверен, что его имени там нет.

Я взглянул на часы. Осталось шесть минут.

– Теперь главный вопрос. Сколько людей знало о вас с ней?

– Никто не знал.

– Ерунда! Откуда ты можешь быть уверен?

– Насколько мне известно, никто не знал. Сам знаешь, Арчи, я иногда не прочь прихвастнуть, но ты хоть раз слышал от меня ее имя? Она меня довольно быстро напугала. Женщины ко мне привязывались и раньше, но эта пристала просто как банный лист. Верно, она мне нравилась, с ней было приятно, но она просто на мне помешалась. Мы никогда никуда не ходили. Она сама хотела, чтобы мы встречались только у нее дома, и меня это вполне устраивало. К сожалению, я ее недооценил. Я рассказал ей о том, что познакомился с Джил – ничего особенного, просто встретил стюардессу. И потом, как последний болван, решил приучить ее к мысли, что поскольку я у нее не единственный, то и она не может рассчитывать на то, чтобы быть единственной у меня. И вскоре после этого я влюбился по-настоящему, впервые в жизни. В Джил. А Изабель… Я говорил тебе, как она отнеслась к этому. Она всерьез вознамерилась выйти за меня сама. Я сказал, что зарабатываю едва ли половину от того, что ее приятель тратит на ее квартиру и тряпки. Изабель же заверяла, что комнаты и ванны ей будет достаточно, даже после того как родится ребенок. Совсем свихнулась баба. Я ни на секунду не поверил, что она ждет ребенка. А потом – чей бы это был ребенок? Я отвечаю на твой вопрос. Я никому про нее не говорил, и сомневаюсь, чтобы она кому-то рассказала про меня.