Смерть у пирса
Шрифт:
Опыт службы подсказывал, что если первое лицо государства звонит в воскресный день прямо домой, то вопрос не только срочный, но уже и решенный.
– Слушаюсь, Никита Сергеевич! – ответил я, но спросил: – А как предстоящие выборы? Я ведь баллотируюсь в Верховный Совет от Крыма.
– Народ вас знает и уважает! – выдохнули на другом конце трубки. – Выберут вас, не беспокойтесь!
Сразу же позвонил первому заместителю вице-адмиралу Чурсину.
– Серафим Евгеньевич, принимай флот!
– Надолго? – осведомился Чурсин.
– Насовсем!
Несколько секунд молчания. Ясно, что Чурсин в замешательстве. Затем тревожный вопрос «что случилось?»
– Что ж, теперь ясно! – слышу в трубку уже радостный голос своего заместителя и однокашника. – Спасибо. А то уж думал, что на пенсию уйду вице-адмиралом.
– Представление на тебя оформим завтра. Спокойной ночи! – говорю я, вешая трубку.
Но какая тут спокойная ночь! Ясно, что и мне, и Чурсину теперь не уснуть до утра.
На следующий день, едва приехав в штаб флота, позвонил Горшкову. Оказалось, что информацию о решении Хрущева он получил всего несколько минут назад.
– Вылетай по готовности, но не тяни! – подтвердил он.
Спустя два дня, сдав дела, попрощавшись и сфотографировавшись с сослуживцами, мы с женой сели в самолет и вылетели на Северный флот. В полете погода, однако, ухудшилась. Над Украиной стоял мощнейший циклон. Нам было предложили сесть в Харькове, но мы решили вернуться в Севастополь. Следующим утром снова самолет и снова курс на Север.
В полете есть время подумать. Глядя на проносившиеся за иллюминатором облака, я вспоминал… Разумеется, истинные причины снятия Чабаненко были вовсе не в его нелюбви к атомному флагу, хотя наши первые атомоходы командующий Северным флотом явно недооценивал, дело было совершенно в ином И я, и Горшков, и Чабаненко были однокашниками по училищу имени Фрунзе, и отношения между нами были, в общем-то, неплохие На «ты» и по дружески общались между собой и Горшков с Чабаненко, когда первый командовал Черноморским флотом, а второй Северным. Но едва Горшкова назначили первым заместителем Кузнецова, отношения между ними изменились. Кто был тому виной – судить не берусь. С тех пор отношения Горшкова с командующим Северным флотом были весьма прохладными и строго официальными. Но всем нам было ясно, что Чабаненко рано или поздно будет убран подальше с глаз. Поводом же к снятию комфлота с должности стало трагическое происшествие в Полярном, когда во время проворачивания взорвалась боевая торпеда. Погибло много людей, а одна из поврежденных подводных лодок больше не подлежала восстановлению. Тогда-то и встал вопрос о немедленной замене Чабаненко.
Как бы то ни было, но мне предстояло, прибыв на Север, начинать свою деятельность с устранения последствий полярнинской трагедии. Невесело подумалось, что, наверное, такой уж у меня крест. В Севастополе я начал с «Новороссийска», а на Северном флоте – со взрыва лодки. Но затем вспомнилось и другое, ведь Северный флот – это наши первые атомные лодки, новейшая и еще малознакомая подводнику старшего поколения техника. Север – это океанский размах, да и самостоятельности там все же побольше Курортов в Заполярье нет, а следственно, и «проверяющих» гораздо меньше, чем на Черном море. В общем, все идет, как и должно идти у моряка, ну, а к трудностям мне не привыкать! Командир самолета сообщает, что заходим на посадку…»
О первых шагах адмирала Касатонова на Северном флоте и о его участии в судебном процессе над командиром Б-37 мы уже писали выше.
Как часто бывает во время трагедий, высшие силы порой безжалостны к одним и, напротив, непостижимым образом спасают других. Замполит капитан-лейтенант Виктор Золотайкин, переведшись с тральщика, прослужил на Б-37 всего три дня. Третий день стал для него последним Золотайкина нашли без головы во втором отсеке, втиснутым в сплющенный батарейный автомат. Зато ветеран лодки мичман Лега, наоборот, уцелел. Накануне в нему приехала невеста, и именно в день катастрофы он отпросился у командира на регистрацию в городском ЗАГСе.
Как мы уже знаем, судьба уберегла и старшину 2-й статьи Чехова. К сожалению, в то время не существовало такого понятия, как психологическая реабилитация. Ужас пережитого, воспоминания, как он карабкался по трапу, по трупам уже погибших товарищей, так подействовали на Чехова, что он впоследствии не нашел в себе сил оправиться от происшедшего. Вскоре после увольнения в запас бывший старшина полностью спился.
Во время расследования выявилась и трусость спасшегося матроса Параскана. Выскочив из горящей лодки, он спрятался в одной из казарм, где потом его не без труда разыскали. Разумеется, бегство Параскана ничего изменить в ситуации не могло, а потому Главнокомандующий отверг желание некоторых ретивых начальников привлечь перепуганного матроса к суду.
– Жив остался, и ладно! Оставьте мальчишку в покое! – якобы сказал адмирал флота Горшков.
Еще одной невольной жертвой катастрофы стал и матрос электрик с береговой базы. Утром он возился в силовом щите и включил какой-то рубильник. Именно в этот момент раздался взрыв. Бедный мальчишка прибежал в штаб эскадры и уверял всех, что это именно он случайно рубильником взорвал лодку. От него отмахивались: не до тебя сейчас. И зря. Бедный матрос настолько переживал случившееся и свою несуществующую вину, что повредился сознанием и впоследствии был комиссован с умственным расстройством
Что касается судьбы А.С. Бегебы, то он впоследствии преподавал в Бакинском ВВМУ, стал капитаном 1-го ранга. После развала СССР вернулся в Полярный, где жила его дочь. В последние годы жил в Петербурге, где и скончался в декабре 2002 года.
Памятная доска с именами погибших подводников Б-37 и С-350 ныне установлена в Морском соборе Санкт-Петербурга.
Послесловие
Что ж, трагедия произошла, и ее виновники понесли заслуженное наказание. Но ведь, кроме виновников трагедии, кроме тех, кто растерялся в первые минуты после взрыва, были еще и те, кто, невзирая на смертельную опасность, до конца исполнил свой воинский и человеческий долг. Почему же о них в итоговой бумаге государственной комиссии не было сказано ни слова? Почему эти герои, хотя бы те, кто погиб, даже не были представлены к наградам? Ответа на этот немаловажный для всех нас вопрос, мы уже никогда не узнаем Поразительно, но члены государственной комиссии совещаются, отзывать или не отзывать наградные листы на командование эскадры, допустившее гибель двух новейших подводных лодок, но ни у кого не возникает даже мысли хоть как-то отметить тех, кто рисковал собой, спасая товарищей!
При этом многие начальники себя никогда не обделяли. Посмотрите многие парадные портреты, маршал Жуков обзавидуется! Да дело даже не в орденах и медалях! Дело в элементарном уважении к людям, которые, не думая ни о каких наградах, жертвовали собой.
Чем, как не подвигом, являются быстрые и грамотные действия командира С-350 капитана 2-го ранга Абрамова, который в тяжелейшей ситуации принял единственное правильное решение и так организовал выход экипажа из полузатопленной лодки, что практически спас всех, кто не погиб в момент самого взрыва!