Смерть в белом галстуке
Шрифт:
— Меня интересует, знаете ли вы в лицо капитана Мориса Уитерса? — спросил Аллейн. — Я намеревался присоединиться к его компании и не уверен, что пришел туда, куда надо. Он же здесь член клуба.
— Сожалею, сэр, но я сам только что устроился на эту работу и в лицо членов клуба не знаю. Справьтесь в конторе, сэр, они вам наверняка ответят.
Проклиная про себя собственное невезение, Аллейн поблагодарил портье и огляделся в поисках кассы. Обнаружил он ее под большим подсолнечником в лучах целого букета шелковых складок. Аллейн заглянул внутрь и увидел молодого человека в превосходном смокинге, мрачно
— Добрый вечер, — сказал Аллейн.
Жестом фокусника молодой человек тут же спрятал зубочистку.
— Добрый вечер, сэр, — бойко произнес он достаточно светским тоном.
— Могу я вас отвлечь на секунду, мистер… Молодой человек мгновенно насторожился.
— Ну… я здесь менеджер. Моя фамилия Катберт. Аллейн просунул свою карточку в окошечко кассы.
Молодой человек посмотрел ее и, насторожившись еще больше, сказал:
— Не угодно ли вам будет пройти вон там, в боковую дверь, мистер… О! Инспектор… ээ… Аллейн. Эй, Симмонс!
Появился гардеробщик. По дороге к боковой двери Аллейн попытался воскресить свою историю, но ни гардеробщик, ни швейцар, о котором уже говорилось, в лицо Уитерса не знали. Окольными путями гардеробщик привел Аллейна в маленькую, тускло освещенную комнату, которая оказалась позади кассы. Там сидел менеджер.
— Здесь нет ничего особенного, — успокоил его Аллейн, — просто я хочу, чтобы вы рассказали мне, если это возможно, когда именно капитан Уитерс прибыл в этот клуб прошлой ночью, или, скорее, прошлым утром.
Он заметил, как мистер Катберт быстро скосил глаза на вечернюю газету, где была опубликована четвертьполосная фотография Роберта Госпела. Те секунды, что протянулись, пока мистер Катберт собрался отвечать, Аллейн мог слышать все то же тяжелое, навязчивое выступление джаз-оркестра.
— Боюсь, что я совсем этого не знаю, — сказал наконец мистер Катберт.
— Жаль, — заметил Аллейн. — Раз вы этого не знаете, мне, полагаю, придется заняться делом всерьез. Я должен буду опросить всех ваших гостей относительно того, видели ли они его, когда… Ну и тому подобное. Боюсь, буду вынужден попросить у вас книгу регистрации. Простите, что надоедаю вам!
Мистер Катберт посмотрел на него с выражением откровенной неприязни.
— Вы же понимаете, — начал он, — что в нашем положении мы обязаны быть предельно тактичными. Этого наши гости и ждут от нас.
— Пожалуй, — согласился Аллейн. — Но ведь можно обойтись вообще без какого-либо беспокойства. Для этого вам только стоит спокойно сообщить мне нужную информацию — это же куда лучше, чем если бы я начал задавать массе людей массу всевозможных вопросов.
Мистер Катберт внимательно посмотрел на ноготь своего большого пальца, а затем с яростью принялся откусывать его.
— Но если я ничего не знаю, — раздраженно пробормотал он.
— Стало быть, нам не повезло. Попытаюсь справиться у вашего швейцара и этого… Как его? Симмонса? Если и они не знают, что ж, примемся за гостей.
— Проклятье! — воскликнул мистер Катберт. — Ну, пришел он поздно. Это я помню.
— Простите, а почему вы так решили?
— Потому что к нам явилась целая толпа тех, кто вышел из… из Марздон-хаус, где был бал, и произошло это в половине четвертого или без четверти четыре. А затем все затихло.
— Так. И?
— Ну, и еще позже отметился капитан Уитерс. Он заказал бутылку джина.
— С ним пришла и миссис Хэлкет-Хэккет, не так ли?
— Фамилии его партнерши я не знаю.
— Ну, такая высокая, крупная блондинка лет сорока-сорока пяти, с американским акцентом. Может, вам и в голову не пришло называть…
— Да-да, все правильно, она и была.
— Было не половина пятого, когда они пришли?
— Я не… То есть я хочу сказать…
— Вполне возможно, что вы больше ничего и не знаете. Учтите только, что, чем точнее ваша информация, тем меньше у вас беспокойства при дальнейшем расследовании.
— Понимаю, понимаю. Но у нас же моральный долг… Долг! Перед нашими гостями!
— А в самом деле, можете ли вы определить те, скажем, десять минут, когда прибыла эта пара? Думаю, можете. Если да, то я настойчиво рекомендовал бы вам сообщить мне это.
— О!.. Ладно. Фактически они пришли в четверть пятого. Образовался долгий интервал, когда вообще никто не приходил — у нас же обычно всегда переполнено, — потому я и заметил время.
— Это просто великолепно! Если вы теперь ко всему прочему подпишете показания, не думаю, чтобы я еще раз вас побеспокоил.
Мистер Катберт погрузился в глубокие размышления. Аллейн закурил сигарету и выжидал с видом полного доверия.
— Будут ли меня вызывать еще в качестве свидетеля? — заговорил наконец мистер Катберт.
— Нечасто. Если сможем, то постараемся избавить вас от этого.
— Я мог бы отказаться.
— А я мог бы стать членом вашего клуба. Вы не смогли бы отказаться.
— Был бы счастлив, — сказал мистер Катберт с несчастным видом. — Ладно. Подпишу.
Аллейн написал краткий текст показаний, мистер Катберт подписал его, после чего, став гораздо дружелюбнее, предложил Аллейну выпить, а тот с предельной любезностью отказался. Мистер Катберт пустился тем временем в долгое повествование о выдающихся достоинствах «Матадора», о методах его деятельности и о глупости владельцев прочих ночных клубов, которые пытаются обойти законные ограничения, налагаемые на продажу алкогольных напитков.
— Это никогда не окупается. — восклицал мистер Катберт, — рано или поздно их поймают. Все это чертовски глупо.
В комнату зашел официант и, уловив что-то в глазах мистера Катберта, вышел прочь. Мистер Катберт радушно предложил Аллейну проводить его в танцевальный зал. При этом он так настаивал, что Аллейн дал возможность уговорить себя и направился туда через вестибюль и обитый сливовым шелком коридор. Нарастающая звучность оркестра, его пронизывающий ритм заполнили все пространство коридора. Аллейна увлекли серебряные подсолнечники, близко поставленные столы, лица, слегка подсвеченные снизу, толпа в отдалении, завывающая и скользящая в такт музыке. Он остановился на пороге, стараясь свыкнуться с открывшимся зрелищем, пока мистер Катберт продолжал невинно лепетать насчет бесспорного очарования его клуба. Это напомнило Аллейну о песне «Руддигор»: «Мы лишь невинно подурачимся». Он уже собирался уйти, как вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Повинуясь этому смутному зову, он оглядел зал, неторопливо перевел взгляд влево и увидел в углу столик, за которым сидели Бриджет О'Брайен и Доналд Поттер.