Смерть в день рождения

Марш Найо

— Приходил, — тихо ответила она.

— После речей?

— Да.

— Ну, вернемся к тому моменту, когда миссис Пламтри поднялась наверх, а мисс Беллами осталась в холле. Вы вышли посмотреть, не нуждается ли она в ваших услугах, — Аллейн помолчал немного, а потом рискнул: — Он вошел через парадную дверь? В это время, да?

Сперва казалось, она ответит нет, затем, поборов какие-то сомнения, она кивнула.

— Он разговаривал с мисс Беллами?

В ответ она опять кивнула.

— Вы знаете о чем?

— Я не расслышала, я была в другом конце холла.

— Что было потом?

— Их сфотографировали и они пошли наверх.

— А вы?

— Тоже поднялась наверх по задней лестнице.

— Куда?

— Дошла до площадки. Перед спальней.

— Вы вошли к ней?

— На площадке стояла миссис Пламтри, — резко сказала она. — А они разговаривали в комнате. Он и леди. Я не стала мешать.

— Вы слышали, о чем они говорили?

— А почему это мы должны были слышать? Если хотите знать, я в чужие дела нос совать не приучена. Ничего мы не слышали. Она только засмеялась — один раз.

— А потом?

— Он вышел и стал спускаться.

— А вы вошли к мисс Беллами?

— Нет, — громко сказала Флоренс.

— Почему?

— Я не думала, что нужна ей.

— У вас с мисс Беллами была ссора? — небрежно спросил Аллейн.

— К чему это вы клоните? — побледнев, спросила она. — Я уже вам сказала. Я ее понимала. Лучше, чем другие.

— Так что между вами не было никаких неприятностей?

— Нет, — крикнула Флоренс.

Аллейн решил пока оставить этот разговор.

— А что же вы все-таки делали? Вы и миссис Пламтри?

— Стояли на месте. Пока…

— Да?

— Пока кое-что не услышали.

— Что же это было?

— У нее в комнате. Не знаю что. Будто что-то разбилось.

— А как вы думаете, что это было?

— Откуда мне знать. Я собиралась войти посмотреть, что это, но услышала, что мистер Темплетон зовет меня из холла. Я спустилась до середины лестницы, — тон Флоренс стал из напряженного прежним, повествовательным. — Он крикнул, что все ждут леди. Тогда я пошла за ней. И… — у нее первый раз задрожал голос. — Я вошла.

— Так, — произнес Аллейн. — Прежде чем мы продолжим, Флоренс, скажите мне вот что. Мистер Ричард выглядел встревоженным?

— Да, — ответила она почти с вызовом.

— И тогда, когда он вернулся?

Она утвердительно кивнула.

— Понимаю. И когда он вышел из ее комнаты?

Теперь в голосе Флоренс безошибочно угадывалось лишь одно: переполнявшее ее чувство ненависти.

— Он? Да он выглядел отвратительно, — выпалила она. — Как смерть.

3

Этот взрыв эмоций подействовал на нее, словно кровопускание. Флоренс вновь вернулась к своей прежней замкнутой скрытно-доброжелательной манере. Ничего большего добиться от нее о поведении Ричарда Дейкерса Аллейн не смог. Когда он осторожно намекнул, что от Старой Нинн ждет большей общительности, Флоренс заметила лишь одно:

— Эта! Вы не дождетесь, чтобы она разговорилась. Уж во всяком случае, не о нем. — И от дальнейших комментариев отказалась.

Аллейн умел распознавать моменты, когда излишняя настойчивость способна все испортить, поэтому тут же перевел разговор. Он расспросил Флоренс, как она вошла в спальню и обнаружила хозяйку. Здесь у горничной открылся своеобразный вкус к картинам насилия и способность передать их грандиозность и внушительность.

Когда, она вошла в комнату Мэри Беллами, повествовала Флоренс, та стояла на коленях с вытаращенными глазами, схватившись руками за горло. Хозяйка попыталась что-то сказать, но изо рта вырвался лишь ужасный, как при рвоте, звук. Флоренс хотела ее поднять, спросить, что случилось, но Мэри Беллами, катаясь по полу, была глуха к этим благородным порывам, как мечущееся в агонии животное. Флоренс только показалось, что она расслышала слово «доктор». Не помня себя, она выскочила из комнаты и бросилась вниз по лестнице. «Странно». Это слово Флоренс повторила несколько раз. Это относилось к тому, как она себя чувствовала. «Странно». Странно было то, что в такую страшную минуту она была обеспокоена, что мисс Беллами не появится на приеме. Странно, что в таких трагических обстоятельствах ей в голову пришла избитая театральная фраза, которую она и сказала: «Есть в этом доме доктор?» А ведь она и так знала, что есть, потому что доктор Харкнесс был среди гостей. Упомянув о докторе Харкнессе, она вспылила:

— Этот доктор! Вот уж не думаю, чтобы он вообще мог кому-нибудь помочь. Ничего не соображал от выпивки. Не понимал, где он и кому он нужен, пока полковник не запихнул ему за шиворот горсть льда. Даже после этого он не пришел в себя и его волокли по лестнице. Откуда нам знать, может, ее можно было спасти. Откуда нам знать! А когда он наконец туда явился, все было кончено. И скажу я вам, это будет на его совести до конца жизни. Точно. Тоже мне, доктор Харкнесс!

Аллейн попросил ее описать, в каком состоянии была комната, когда она вошла туда в первый раз. Но она не помнила ничего, кроме хозяйки. Когда он попытался настаивать, описала, видимо, то, что ей запомнилось позже.

— Мы почти закончили, но у меня еще один вопрос, который я хотел бы вам задать, — сказал Аллейн. — Вы знаете кого-нибудь, кто желал бы ее смерти?

Насторожившись, Флоренс подумала, а потом сказала:

— Много таких, которые ей завидовали. А некоторые даже предали. Те, которые считались друзьями.

— Тоже из театрального мира? — рискнул Аллейн.

— Вот мисс Кэйт Кавендиш, которая, если бы не заботы леди, выступала бы в балаганах где-нибудь в Брайтоне, да и то только после окончания сезона! А мистер Альберт Смит, простите, ошиблась. Надо говорить Сарасен. Если бы не она, так бы и торчать ему за прилавком магазина в Манчестере. Посмотрите, что она для них сделала, и как они ей отплатили! Вот только сегодня утром!

— А что случилось утром?

— Хамство и предательство, вот что случилось.

— Ну, это не совсем полный ответ на мой вопрос.

Она встала.

— Это все, что я могу вам сказать. Вы, конечно, лучше меня знаете свое дело. Но если это убийство, то его мог совершить только один человек, зачем же терять время?

— Только один? — спросил Аллейн. — Вы так думаете? В первый раз в ее глазах промелькнул испуг, но ответ был совершенно неожиданный:

— Я не хочу, чтобы то, что я вам сказала, стало известно другим, — она взглянула на мирно делавшего записи Фокса. — Не очень-то мне хочется, чтобы ссылались на меня, особенно при некоторых людях. Есть такие, которым о-о-очень не понравится, если они узнают, что я сказала.