Смерть в экстазе. Убийство в стиле винтаж (сборник)
Шрифт:
– А вы заглядывали в эту папку после завтрака? – неожиданно спросил мистер Мейер.
– Э… вроде нет. Нет, точно не заглядывала. А что?
– Сколько там было?
– Не помню. Дайте подумать. Так, четыре… нет, пять фунтов на чаевые, пять я отдала Фрэнки, еще десять потратила в…
Она вдруг остановилась, и на ее лице появилось смущенное выражение.
– Короче, какая разница, – закончила она. – Фунтов девяносто. Они пропали. И бог с ними. Простите, что отняла у вас столько времени, мисс Дэйкрес.
Она шагнула к выходу, и Аллейн открыл ей дверь.
– Если
– О, спасибо, но я думаю, что деньги все равно уже не вернуть.
– На вашем месте я бы показала ему папку, – рассеянно обронила Каролин. – Возможно, она приведет его прямо к футболисту-убийце.
– Какому футболисту-убийце?
– Расскажу утром, Валери. Спокойной ночи. Сочувствую вашей потере, но уверена, что мистер Аллейн найдет деньги, как только у него появится время. Ночь и так выдалась беспокойная. Давайте укладываться в наши тесные берлоги.
– Спокойной ночи, – ответила мисс Гэйнс и вышла.
Аллейн взглянул на Каролин Дэйкрес. Как только Валери Гэйнс исчезла за дверью, она закрыла глаза. Потом один из них приоткрылся. Это был большой, аккуратно подкрашенный глаз, и смотрел он прямо на Аллейна.
– Спокойной ночи, Кэрол, – попрощался Хэмблдон. – Спокойной ночи, Алф. Надеюсь, вы сможете заснуть. Ночь-то почти закончилась. Постарайтесь не думать о том, что произошло.
– Заснуть! – вскинулся мистер Мейер. – Не думать! Мы будем в Миддлтоне через час. Не стану даже и пытаться – у меня сна ни в одном глазу. А вы сами не стали бы думать, если бы кто-то попытался швырнуть вас в пропасть?
– Наверное, стал бы. Аллейн, вы идете?
– Да. Спокойной ночи, мисс Дэйкрес.
– Спокойной ночи, – ответила Каролин своим бархатным голосом.
– До свидания! – с горечью бросил мистер Мейер. – Простите, что побеспокоили.
Хэмблдон вышел в коридор. Инспектор уже взялся за ручку двери, когда Каролин его окликнула:
– Мистер Аллейн!
Он обернулся. Она сидела, по-прежнему уставив на него один глаз, словно какая-то сонная, красивая и умная птица.
– Почему Валери не хотела, чтобы вы взглянули на ее папку? – спросила Каролин.
– Не знаю, – ответил Аллейн. – А вы?
– Мне кажется, я догадываюсь.
Глава 3
За сценой
Труппа Дэйкрес прибыла в Миддлтон к завтраку. К десяти часам рабочие уже вовсю трудились на сцене Королевского театра. Для гастролирующего актера все театры на одно лицо. Они могут различаться размерами, удобством или температурой воздуха, но пока в гримерных горят газовые лампы, на полках лежат баночки с гримом, а в шкафах висят костюмы для спектакля, любой театр – это просто «театр», центр и смысл существования всей труппы. Как только актер устроился на месте и по возможности отдохнул с дороги, он тут же отправляется в театр, чтобы «сориентироваться на местности». Помощник режиссера уже бегает среди рабочих и клянет (или хвалит) закулисную механику. На сцену выползают знакомые декорации, включаются осветительные приборы, под огнями рампы устанавливают столик для суфлера, а в темном
Потом начинается монотонная читка текста. Механики выглядывают из-за софитов и в бесшумной обуви расхаживают вокруг сценической площадки. Театр наполняется жизнью, движением и человеческим теплом.
Королевский театр в Миддлтоне считался довольно крупным заведением. Он имел зрительский зал на тысячу мест, просторную сцену и старомодную, но эффективную систему осветительных приборов, колосников и подъемных блоков. Тед Гаскойн, привыкший работать в Уэст-Энде, морщился на допотопную аппаратуру. Он распорядился установить свой распределительный щит, и электрик с мрачным видом посвятил его в секреты местных работяг.
В десять утра Каролин и ее компания еще спали или завтракали в своих отелях. Каролин, Валери Гэйнс, Ливерсидж, Мэйсон и Хэмблдон остановились в «Миддлтоне», самом дорогом из скромных заведений. У остальных качество их жилья напрямую зависело от размеров гонорара: от «Торгового дворика» для Кортни Бродхеда до «миссис Хартботл, уютные номера» для Томми Биггса, младшего члена труппы.
Джордж Мэйсон, коммерческий директор, вообще не ложился спать. Он побрился, принял ванну, переоделся и ровно в десять сидел в офисе «Королевского театра», страдая хроническим расстройством желудка и беседуя со спонсором – представителем австралийской фирмы, под чьей эгидой были организованы гастроли.
– Мы ждем аншлага, мистер Мэйсон! – восклицал спонсор. – Весь партер продан, а в амфитеатре осталось только пятьдесят мест на левой стороне. За билетами на галерку выстроилась очередь. Я очень доволен!
– Прекрасно, – отвечал Мэйсон. – А теперь послушайте меня.
Разговор продолжался. Телефон звонил без умолку. Во время беседы в комнату заходили билетерши из театральной кассы, местный администратор, три застенчивых репортера и наконец мистер Альфред Мейер, притащивший с собой подушку. Он положил ее на вращающееся кресло, а потом осторожно опустился сверху.
– Привет, Алф, – поздоровался Мэйсон.
– Доброе утро, Джордж, – ответил мистер Мейер.
Мэйсон представил коллеге австралийского спонсора, который железной хваткой вцепился в его руку и энергично ее потряс.
– Очень рад с вами познакомиться, мистер Мейер!
– Взаимно, взаимно, – кивнул мистер Мейер. – Надеюсь, у вас хорошие новости?
Репортеры держались на расстоянии, робко поглядывая в сторону его стола.
– Вот джентльмены из прессы, – представил их Мэйсон. – Они хотят с тобой немного поболтать, Алф.
Мистер Мейер закатил глаза и тут же изобразил профессиональную улыбку.
– Да, да, разумеется, – закивал он. – Прошу вас, подходите, господа.
Спонсор быстро расставил перед Мейером три стула и деликатно удалился вместе с Мэйсоном в другой конец комнаты.
Репортеры, прочистив горло, достали свои блокноты и карандаши.
– Итак, что вы хотите узнать? – любезно спросил мистер Мейер.
– Э, – промямлил старший из газетчиков, – просто дайте какую-нибудь информацию, которая может заинтересовать наших читателей, мистер Мейер.