Смерть в экстазе
Шрифт:
– Продолжай.
– Я хочу увидеть ее снова, но я бы не рискнул говорить с ней о делах. В сущности… мне лучше не встречаться с ней, пока дело Оуэна не закончено. Лорен может ею заинтересоваться. Или… она может проявить интерес ко мне, а я могу пострадать… вроде ничего не забыл?
– Забыл. Ты должен позвонить ей по телефону. Если ты не будешь встречаться с ней несколько дней, позвони и скажи об этом.
– Заметано, – я круто повернулся, потом повернулся еще раз. – Ко всем чертям! Я даже не сказал, зачем пришел…
– Знаю,
– Это чуть рано. В смертельную опасность я попадаю обычно ночью.
– Ночью я отключаюсь. Девять сорок пять – это все, что я могу. Прости, Джил, дела обстоят таким образом. Так следить за тобой или нет?
– Договорились. Девять сорок пять.
– Хорошо. Сообщи мне, если у тебя появятся реальные доказательства убийства Оуэна. Тогда я выделю для тебя два контрольных срока, потому что опасность станет более конкретной.
– Ладно.
– Я люблю тебя. Ух, я опаздываю.
И она ринулась в кабинет, а я пошел позвонить Тэффи.
Тэффи, разумеется, не было дома, а я не знал, где она работает и чем вообще занимается. Ее телефон предложил записать сообщение. Я назвался и сказал, что еще перезвоню.
А потом я пять минут сидел и терзался.
На часах было полдвенадцатого. Я сидел у своего стола за телефоном. И не мог придумать никакого подходящего аргумента, чтобы убедить себя самого не посылать сообщение Гомеру Чандрасекхару.
Я не хотел говорить с ним напрямую, ни тогда, ни вообще. Последний раз, когда я с ним виделся, он устроил мне форменный разнос. Я мол, променял мою бесплатную руку на жизнь в Поясе и на уважение Гомера. Я не хотел общаться с ним даже путем односторонних сообщений, и более всего мне не хотелось сообщать ему о смерти Оуэна.
Но кто-то должен был сообщить ему.
И, может быть, Гомер что-нибудь разузнает.
Я откладывал это почти целый день.
Пять минут я мучался, а потом все-таки соединился со службой дальних вызовов, записал сообщение и отправил его на Цереру. Точнее, я записал шесть сообщений, прежде чем был удовлетворен. Я очень не хотел говорить на эту тему.
Я снова попробовал позвонить Тэффи: она могла придти домой на ленч. Увы.
Кладя трубку, я задумался о том, права ли Жюли. О чем, собственно, сговаривались Тэффи и я, помимо приятной ночи? Это у нас получилось. Повезет, будут и другие.
Но Жюли вряд ли может ошибаться. Если она решила, что Тэффи легкоранима, то эту информацию она извлекла из моего собственного сознания.
Смешанные ощущения. Словно ребенок, которому мать устроила выговор. Но это действительно выговор, с которым надо считаться… и она обращает внимание на тебя… и ей до тебя есть дело… а до такого множества людей там, снаружи, дела нет никому.
– Разумеется, я подумал об убийстве, – сказал Ордас. – Я всегда рассматриваю возможность убийства. Когда святая женщина, наша матушка, скончалась после трех лет самого нежного ухода за ней моей сестры Марии-Анджелы, я всерьез подумывал поискать, нет ли в ее голове следов от иголок.
– И как, нашли?
Лицо Ордаса застыло. Он отодвинул свое пиво и привстал.
– Успокойтесь, не надо, – сказал я поспешно. – Я не хотел вас обидеть.
Он свирепо поглядел на меня, потом, несколько умиротворенный, снова сел за стол.
Мы выбрали уличный ресторан на пешеходном уровне. По другую сторону живой изгороди (в самом деле живой, зеленой, цветущей и настоящей) непрерывным потоком в одну сторону неслись покупатели. Подальше скользящий тротуар нес такой же поток в обратном направлении. От этого у меня слегка кружилась голова, словно двигались мы сами.
Официант, выглядевший как толстопузая шахматная пешка, извлек из своего туловища блюда с наперченным мясом, от которых еще шел пар, с идеальной точностью разместил их перед нами и заскользил на воздушной подушке обратно.
– Разумеется, я рассматривал возможность убийства, поверьте мне. Но это не согласуется с фактами, мистер Хэмилтон.
– А я думаю, что могу построить отличную версию.
– Конечно, вы можете попробовать. Я даже могу начать за вас. Во-первых, мы должны принять, что Кеннет Грэм, поставщик счастья, не продавал дроуд Оуэну Дженнисону. Напротив, Оуэн Дженнисон был принужден подвергнуться операции. Документы Грэма, включая письменное разрешение произвести операцию, подделаны. Разве мы не должны все это принять?
– Именно так. И прежде, чем вы заявите, что репутация Грэма незапятнанна, я вам скажу, что это не так.
– Ого!
– Он связан с бандой органлеггеров. Это секретная информация. Мы за ним следим и не хотим, чтобы его предупредили.
– Вот это новость, – Ордас почесал подбородок. – Органлеггеры. Ну ладно. А какое отношение Оуэн Дженнисон мог иметь к органлеггерству?
– Оуэн – житель Пояса. В Поясе всегда очень не хватает трансплантационных материалов.
– Да, они импортируют немало медицинских грузов с Земли. Не только законсервированные органы, но и лекарства, и протезы. И что?
– В свое время Оуэн переправил немало грузов в обход таможни. Несколько раз он попадался, но баланс с правительством все равно в его пользу. Он известен как удачливый контрабандист. Если крупный органлеггер захотел бы увеличить свой рынок, он вполне мог бы войти в контакт с поясником, известным своими удачными контрабандными операциями.
– А вы никогда не упоминали, что мистер Дженнисон контрабандист.
– А зачем? Все поясники занимаются контрабандой, если посчитают, что это сойдет им с рук. Для поясника в контрабанде нет ничего аморального. Но органлеггер мог бы этого и не знать. Он бы подумал, что Оуэн, так или иначе, уже преступник.