Смерть в кредит (другая редакция)
Шрифт:
Макетов этого возможного двигателя было полно, на любой вкус… были представлены все существующие тенденции. Насосы, динамические маховики, космические и земные патрубки, балансиры для якорей… калориметрические маятники и отражатели радиоволн… Можно было ткнуть наугад и точно найти именно то, что надо… Под конец пятнадцатого дня начали появляться бесноватые подписчики! они сами! лично!.. Хотели узнать все новости… С началом «Конкурса» их жизнь остановилась. Они осадили наш домишко… И толпились перед дверью… Куртиаль вышел на порог и произнес длинную речь… Он сообщил им, что мероприятие откладывается на месяц… Объяснив это тем, что один из наших вкладчиков, гуляя по Лазурному Берегу, сломал себе плечевую кость… но скоро его вылечат… и он приедет и привезет нам деньги… Все уже готово… только небольшая загвоздка… Неплохо придумано… Они ушли… но страшно обозленные… Они очистили нашу витрину… Они изливали желчь всюду… даже самые солидные из них… похожие на головастиков… Воистину это было гнусное стадо очень опасных маньяков, которых Куртиаль потревожил… Он сам это прекрасно понимал… Но он не хотел в этом сознаваться… Вместо того чтобы признать свою ошибку, он срывал злобу на мне…
После завтрака, ожидая, пока я передам ему кофе, он выдавливал у себя на лице угри, они выходили, как
Попивая кофе, мы ждали, что опять появятся лихорадочно возбужденные маньяки и начнут оскорблять нас и осыпать угрозами… биться в припадке… и изображать из себя невесть что… А пока Куртиаль принимался за меня… Он всячески старался меня унизить… Надо думать, это приносило ему облегчение… Он заставал меня врасплох… «Как-нибудь, Фердинанд, мне нужно будет объяснить тебе некоторые основные траектории… и главные эллипсы… Ты совсем не знаешь больших Близнецов!.. и даже Медведицу! а это самое простое!.. Я заметил это сегодня утром, когда ты говорил с тем молокососом… На тебя было жалко смотреть!.. Кто бы мог подумать!.. А если однажды кто-нибудь из наших подписчиков придет и спросит тебя, между делом, к примеру, о Зодиаке?.. его характеристиках?.. Или о Стрельце?.. Что ты сможешь ответить? Ничего? или почти ничего? Во всяком случае, не так уж много… И мы будем дискредитированы, Фердинанд! А ведь нам покровительствует сам Фламмарион!.. Да! Так и будет! Это не лезет ни в какие рамки! Твое невежество! Что такое небо? Дыра!.. Пустое место для тебя, Фердинанд! И не больше! Вот! Что такое небо для Фердинанда!» Тут он хватался за голову руками… И начинал раскачиваться из стороны в сторону, не отпуская ее… как будто эта новость настолько болезненна для него… что он не может этого вынести!.. Он испускал такие вздохи, что мне становилось не по себе.
«Но сперва о самом главном! – вдруг резко говорил он мне… – Слышишь, передай-ка мне двадцать досье! Любых! Давай! Я хочу просмотреть их сейчас же… Завтра утром я сделаю заключения! Нужно когда-то начинать, черт возьми! Пусть меня особенно не беспокоят! Повесь на двери табличку! „Заседание комитета по премиям“!.. Я буду на втором этаже, ты слышишь?.. Погода хороша, ты можешь прогуляться к этому Трахонье!.. Спроси у него, как насчет нашего приложения?.. Иди мимо „Смуты“. Но не входи! Чтобы тебя не засекли! Только загляни в маленький зал, не видно ли Намедни?.. Если он уже ушел, спроси у мальчика, но только от себя!.. Ты слышишь? Я тут ни при чем!.. Сколько взяла Сибирь в воскресенье в „четвертом“ накануне розыгрыша Большого приза? Когда будешь уходить, старайся не идти мимо кафе! Проскользни улицей Далайрак!.. И главное, пусть меня не беспокоят! Меня нет здесь ни для кого! Я хочу поработать в тишине и покое!..» Он поднимался наверх и запирался в своем «тунисском» кабинете. Он был сыт. И я был уверен, что он будет храпеть… А у меня были еще адреса комитетов… надо было закончить эту дребедень… Я покидал контору и устраивался под деревьями напротив… Хорошенько спрятавшись за киоском. У печатника мне было нечего делать… Я заранее знал, что он мне скажет… У меня были дела поважнее. Две тысячи этикеток и все полосы, которые нужно заклеить, для следующего номера, если печатник его не возьмет!.. А это вполне могло случиться!.. В прошлую пятницу с помощью «Конкурса» ему удалось вернуть часть денег… Но мы были должны ему гораздо больше! По трем счетам!.. и еще за газ за два месяца… и особенно за перевозки…
Пока я находился в своем укрытии, я видел, как издалека подошел целый кортеж участников… Они все устремились к конторе… Они толпились перед витриной… и яростно трясли дверь!.. Я унес с собой ручку… Они хотели все разнести… Толкаясь… Они обменивались возмущенными репликами… Они стояли очень долго… и гудели перед дверью… На расстоянии в четыреста, пятьсот метров я слышал жужжание… Я не шевелился… не высовывался… А то они обрушились бы на меня, как смерч!.. И разорвали бы меня на части!.. До семи часов вечера появлялись все новые и новые участники… А тот урод наверху, в своей берлоге, должно быть, все дрых… Если он, конечно, еще не смылся… через боковую дверь на улицу…
В конце концов, спешить было некуда… и я мог немного поразмышлять… Прошло уже несколько лет, как я ушел от Берлопа… А малыш Андре… Этот отвратительный сопляк, наверное, уже вырос!.. Он, должно быть, снова ишачит где-нибудь у других хозяев… Скорее всего, он уже забросил ленты, а ведь мы часто собирали их вдвоем… Мы сидели на скамейке слева от бассейна… в ожидании полуденного выстрела пушки… В то время мы оба еще были учениками, но это было уже давно… Черт побери! Как быстро взрослеют мальчики! Я оглянулся по сторонам в надежде увидеть малыша Андре… Кто-то говорил мне, что он больше не работает у Берлопа… А служит в «Сантье» [115] … Он перешел в разряд «юношей»… Порой мне казалось, что я вижу его под Арками… Но нет!.. Это был не он!.. Может быть, он изменил прическу?.. Я хочу сказать, у него волосы уже не стоят ежиком, как тогда… Может, и тетки его уже нет?.. Он все время бегал куда-то после обеда!.. поразвлечься… Наверное, я его больше никогда не увижу… он исчез навсегда… телом и душой, о нем теперь можно только рассказывать… О! это ужасно… Даже в молодости, когда впервые замечаешь… как теряешь близких людей… друзей, которых больше никогда не увидишь… никогда… которые исчезают, как сон… и все… ничего не остается… когда-нибудь и ты так исчезнешь… когда-нибудь, пусть не очень скоро… Но обязательно… растворишься в этом нескончаемом потоке вещей, людей… дней… превращений, которые ни на секунду не останавливаются… И ты не увидишь больше даже всех этих скотов, всех этих зевак, весь этот сброд, скучающий под Арками в своих пенсне с зонтиками и маленькими собачками на поводке… Они уже удаляются… Растворяются во сне вместе с остальными… все… они сейчас исчезнут… Это было невыносимо грустно… Более того, подло!.. В чем виноваты эти люди, бегущие вдоль витрин?.. Во мне поднималось непреодолимое желание… я едва сдерживался, чтобы не выпрыгнуть из своего укрытия… и не встать перед ними… заставив их вздрогнуть… Схватить их за одежду… бредовая мысль… чтобы остановить их… чтобы они не уходили!.. Чтобы они так и застыли там!.. раз и навсегда!.. Я больше не мог видеть, как они уходят!
115
«Сантье» – большой парижский универмаг.
* * *
Два или три дня спустя Куртиаля вызвали в комиссариат… Явился посыльный… Это случалось довольно часто… Было немного неприятно… Но всегда все улаживалось… На всякий случай я тщательно почистил его костюм… Он слегка завернул свои манжеты… Он не сомневался, что ему удастся оправдаться… Его долго не было… Обычно он возвращался сияющим… Он приводил их в замешательство… Своим знанием законов… всех малейших тонкостей и деталей… Но на этот раз… все оказалось гораздо серьезнее!.. Дело не хотели прикрывать!!! Эти ублюдки с «Вечным двигателем» не давали покоя комиссарам… Один, с улицы Фран-Буржуа, получал по двенадцать жалоб в день!.. Другой комиссар с улицы Шуазёль вообще был вне себя… Его совершенно довели!.. Он угрожал обыском… Тот, что был до него, в январе, был гораздо сговорчивее, но его перевели в Лион… Этот же оказался настоящим дерьмом. Он предупредил Куртиаля, что, если мы будем продолжать наши махинации с «Конкурсом», он выдаст ордер на обыск!.. Он явно хотел выслужиться… Он прибыл сюда черт знает из какой дыры!.. Его переполняла жажда деятельности!.. Это именно он сбивал с толку нашего печатника! Он только и думал, как бы нас опустить!.. Телефон больше не работал. Его отключили, мне нужно было сходить на почту… Он молчал уже три месяца… Изобретатели-жалобщики должны были являться лично… Переписку мы больше не вели… Мы получали слишком много писем!.. Эти юридические дрязги вконец подорвали наши нервы… Мы только вытаскивали купюры из конвертов… А остальное выбрасывали… Нам было не до них!.. Мы были напуганы не на шутку!..
Куртиаль оказался бессилен… Комиссар с Шуазёль застрял у него поперек горла, это был настоящий ультиматум!.. Он вернулся мертвенно-бледным…
– Никогда еще!.. Ты слышишь меня, Фердинанд! Никогда!.. Вот уже тридцать пять лет, как я работаю для науки!.. как я буквально распинаю себя! Именно так… ради образования… и воспитания масс… Никогда еще не обращались со мной так, как этот подонок!.. У меня просто нет слов! Да! Этот молокосос!.. Это жалкое ничтожество!.. За кого он меня принимает, этот шут?.. За свихнувшегося придурка? Торговца контрамарками? Какая наглость! Какое бесстыдство! Обыск! Задолбил одно, как испорченный патефон! «Обыск» и все! Ну и пусть он приходит, этот кретин! Что он найдет? О! Видно, что он новичок! Он еще девственник в этой области! Провинциал! Я тебе говорю! Сразу видно, что от сохи! Но этот несчастный напрасно усердствует! У него явно разыгралось воображение! Воображение! О! Это ему обойдется дороже, чем мне… О, да? Черт побери! А тот, с улицы Абукир! Он тоже хотел прийти! С обыском! Ну пришел, посмотрел! Они перевернули весь дом! Эти грязные отвратительные сволочи… Только все переворошили и смотались… Veni! Vidi! Vici! Стадо грязных убогих скотов! Прошло уже два года! А я до сих пор с отвращением вспоминаю это! И что же нашел этот Видок… Какие-то бумажонки и старую штукатурку… Он весь был покрыт мусором! Мокрая курица! Несчастный!.. Они рылись везде! Но не смогли понять ни слова… Ничтожные тараканы. О! Засранцы! Жалкие вонючие тупицы!.. Ослы-законники… Навозные жуки, я-то их хорошо знаю!..
Он показывал мне куда-то наверх, на бесчисленные груды… и залежи… Это напоминало настоящие ледники, скалы с угрожающими выступами! Они были такие шаткие!.. Было бы очень странно, если бы комиссар с Шуазёль не спасовал перед этими горами! Этими нависающими лавинами…
– Обыск! Обыск! Запомни мои слова! Бедняга! Бедный мальчишка! Жалкая несчастная личинка!..
Хоть он и храбрился, тем не менее эти угрозы его беспокоили… Он был очень взволнован!.. На следующий день он специально пошел к этому юнцу… Попытаться убедить его в том, что тот заблуждается на его счет… Полностью! Совершенно!.. Его просто очернили!.. Это было вопросом чести… Ему не давали покоя оскорбления этого сопляка… Он даже забросил гантели… Он был в смятении… Что-то бормотал, сидя на стуле… Он мог говорить только об этом обыске… Он даже позабыл о моем научном образовании!.. Он не хотел никого принимать! Говорил, что теперь уже нет смысла! Я постоянно вывешивал маленькую табличку «Заседание комитета».
Тогда же, когда начались разговоры «об обысках», он опять начал рассуждать о будущем… Он уверял, что тонет… и испытывает страдания… «О! Фердинанд! – обращался он ко мне, пока искал досье, чтобы отнести их в другое место… – Ты знаешь, что мне на самом деле нужно!.. Еще один день потерян! сломан! истрачен! полностью испорчен! вычеркнут из жизни!.. Проведен в идиотской суете!.. Мне необходимо собраться!.. По-настоящему… Окончательно!.. Отвлечься от всего!.. Ты понимаешь?.. Внешняя жизнь мешает мне!.. Она меня изматывает!.. Обессиливает!.. Разрывает на части!.. Все мои великие замыслы остаются невоплощенными, Фердинанд! Я не знаю, что делать!.. Вот! Невоплощенными! Я в замешательстве… Это жестоко! Ты меня понимаешь? Это трудно передать! Это как полет, Фердинанд! Я поднимаюсь!.. Прохожу сквозь бесконечность! Перескакиваю!.. Я уже прохожу сквозь какие-то облака… Вот-вот я увижу… И опять облака… Меня слепит молния!.. Все время облака… Я боюсь!.. Я ничего не вижу!.. Нет, Фердинанд!.. Я не вижу ничего! Хоть я и был близок… Я не могу собраться, Фердинанд!.. Я слишком разбрасываюсь!»
Он чесал в затылке… Пощипывал усы!.. У него тряслись руки… Больше он не открывал дверь никому! Даже маньякам «Вечного двигателя»… Так как у нас все время было закрыто, они все-таки отчаялись!.. И ненадолго оставили нас в покое… Обыска не было… Но напряжение сохранялось…
Теперь Куртиаль де Перейр опасался всего, даже своего «тунисского» кабинета! Даже своей собственной тени! Его антресоли были слишком открыты и легко доступны!.. В любой момент они могли прийти и вцепиться в него… Он не хотел больше рисковать!.. Он бледнел от одного вида клиента!.. Он плохо держался на ногах! Он в самом деле был потрясен случившимся!.. Он предпочитал свой погреб… Он прятался там все чаще!.. Там было немного спокойнее!.. А я тащил на себе газету… Ничего интересного! Я заимствовал целые страницы из его учебников… Делал вырезки… Местами немного освежая материал… Заголовки я слегка переделывал… Я неплохо справлялся при помощи ножниц, резинки и клея. Я оставлял много свободного места для писем читателей… Выбрасывал ругательства… И оставлял одни восторги… Кроме того, я составлял списки подписчиков… Я старался представить наше заведение в самом выгодном свете… Четыре хвоста из нулей на конце!.. Я помещал фотографии Куртиаля в форме, всего обвешанного медалями… и великого Фламмариона, собирающего розы в своем саду… Этот контраст приятно радовал глаз… Если приходили изобретатели… приставали с вопросами и отрывали меня от работы… я нашел хорошую отговорку…