Смерть в лабиринте
Шрифт:
А если у этого человека был крючок? В принципе, закинуть крючок на ветку и подняться по веревке при надлежащей ловкости вполне возможно. Точно! Кто-то закинул крючок с веревкой на ветку и таким образом незаметно выбрался из лабиринта. Зачем – чтобы сбежать от девчонки по вызову? Неважно. Возможно, таким путем скрылся убийца.
Жаров представил, как некий человек закидывает на ветку крючок, карабкается. От этого вниз падает еще больше хвои. Может, он воспользовался какой-то специальной подъемной рулеткой? Но кто же тогда этот человек,
Но, в таком случае, на ветке, на ее коре должны были быть следы от крючка.
Жаров внимательно изучил ветку. Подвинулся чуть назад, думая, что царапины могут находиться под ним. Тщетно. Никаких следов на ветке не было.
Спустившись, он все же поделился своими соображениями с Пилипенкой. Следователь задрал голову и, приподняв очки, с сомнением осмотрел крону кедра, над которой в это момент проплывал операторский кран с Мининым и Клюевым в корзине.
– Ты «Фантомаса» много раз смотрел? – спросил Пилипенко.
– Да раза три. Каждого.
– Оно и чувствуется. Забудем об этом пока. Исчезновение человека из лабиринта не столь важно, как убийство человека. Кто из этих троих убийца – вот о чем я сейчас думаю.
– Из троих? – удивился Жаров.
– Или из четверых, – зловеще прошептал Пилипенко.
Около полуночи друзья сидели в редакции «Крымского криминального курьера» и потягивали виски. Пилипенко положил натруженные ноги на журнальный столик и, с большим стаканом, налитым на два пальца, сильно походил на какого-то американского шерифа, правда, нетипично очкастого.
– Два человека исчезли, – сказал он. – Один убит. Убийцей может быть либо один из двух исчезнувших, либо нет.
– Ты говорил о четверых, – напомнил Жаров.
– Девушка и сам Пятаков.
– Абсурд! Зачем это нужно девушке, и уж тем более – Пятакову?
– Мы берем в расчет пока только возможность совершить преступление, а не мотив. Девушка первой обнаружила труп. Человека, который был убит максимум за пять-семь минут до этого. Могла она убить, пока ходила якобы на поиски, оставшись одна? Могла. Пятаков мог убить?
– Нет, – возразил Жаров.
– Правильно. Он был все время у тебя на глазах. Но это не исключает вероятности, что Пятаков мог быть сообщником убийцы.
– Пятаков хоть и хороший парень, но… – неуверенно проговорил Жаров, – Помню, в одном французском детективе, преступник все время исчезал из запертой комнаты. Оказалось, что несколько человек просто вводили следователя в заблуждение. И тоже все были хорошие парни.
– Здесь может быть сходная ситуация. А может, и совсем другая… Самое важное во всем этом, конечно, коза…
– Коза? Какое значение может иметь коза? Ты шутишь, наверное… Как всегда, с серьезным лицом.
– Нет, не шучу. Но это пока не важно. Давай не будем объяснять необъяснимое, а попытаемся оперировать лишь тем, чем можем. Оставим в покое того первого человека, который исчез в лабиринте. Забудем на время о нем вообще. Мне уже ясно, что первый человек, каким бы образом он ни покинул лабиринт – не убийца. Думаю, что убийца – это второй вошедший в лабиринт человек. Именно он поджидал в лабиринте свою жертву. Он долго не выходил, прикинулся, что заблудился. И, когда толстяк пошел его искать, подстерег и убил его.
– А потом и сам исчез, – закончил Жаров.
– Ерунда. Он просто-напросто вышел, и все. Вышел, пока вы все трое были в лабиринте и не могли его видеть. А иллюзия исчезновения существовала только в ваших мозгах, поскольку исчез первый человек.
Жаров немного подумал. Что-то было в этих рассуждениях неправильным…
– Этого не может быть, – подытожил он, наконец, свои мысли. – Пятаков говорил, что водить человека за нос в лабиринте может только тот, кто имеет план лабиринта.
– Ну и что? Значит, у него был план лабиринта.
– Но плана лабиринта не существует!
– Вот как? – Пилипенко глубоко задумался, казалось, ему пришло в голову какое-то решение…
– Орудие убийства нашли? – спросил Жаров.
– Да, элементарно. Обыкновенный кистень типовой модели. Такие делают в Николаеве. Убийце не хотелось пачкаться в крови, и он выбросил эту штуку через стену лабиринта. Клюев быстро нашел ее на аллее.
– Я тоже выбросил кое-что через стену, – задумчиво проговорил Жаров.
– Да ну? А что ж ты молчал?
– Мне показалось не важным. Ну и, при девушке не хотелось говорить, что я брал это в руки.
– Хватит меня интриговать. Уж не хочешь ли ты сказать, что это был козий шарик?
– Ну да!
Пилипенко переменился в лице.
– Значит так, – решительно сказал он. – Завтра же, как рассветет, поедем в Гурзуф. Искать на аллее этот шарик.
– Ты что – издеваешься?
– Вовсе нет. На месте преступления были какие-то вещдоки. Ты видел их собственными глазами. Потом они исчезли. Если в лабиринте каким-то образом оказалась коза, то это одно. А если не было никакой козы?
Утром Жаров честно позвонил Пилипенке, собираясь ехать с ним в Гурзуф, но следователь перебил его:
– У меня снова труп. На сей раз – в лесу, над Никитой. Похоже на самоубийство, но это еще надо доказать.
Жаров вздрогнул: ведь он сам вчера предположил, что объект, исчезающий в лабиринте, может почему-то появиться в лесу, и наоборот…
– В общем, есть к тебе важная просьба. Съезди в Гурзуф сам и найди этот чертов шарик.
На сей раз Жаров решил поехать на своих колесах. Со вчерашнего дня его невзрачный «Пежо» еще гуще засыпало ливанской хвоей. Обмахивая ее щеткой с брезентовой крыши машины, Жаров поднял голову, присмотрелся к толстой горизонтальной ветке, которая, словно темная туча, испускала этот сухой дождь. Нет, и эта ветка была слишком высоко, так же, как и та, над лабиринтом…