Смерть в Лиссабоне
Шрифт:
— А что у меня под боком?
— Коммунисты, вот что.
Молчание и лишь потрескивание телефонных помех из Лозанны.
— В Португалии национализировали банки, — сказал Педру.
— Вот видишь, — сказал Мануэл. — Нам крышка.
— Итак, возвращаться ты не собираешься.
— До поры до времени не хочу рисковать. Могу я поговорить с отцом?
— Он на искусственной вентиляции легких.
— Этого ты мне не говорил. Он что, сам дышать не может?
—
— Сколько ему осталось?
— Это может случиться каждую минуту. Доктора никаких гарантий не дают.
— Тогда попытаюсь вылететь немедленно.
Он положил трубку, и телефон тут же зазвонил опять. Мануэл закатил глаза и покачал головой.
— Дела… — сказал он сам себе.
— К вам сеньора Шуша Мендес, — сказала секретарша и, не скрывая иронии, добавила: — Говорит, по делу.
Вошла густо накрашенная мулатка в дешевом легком костюме синего цвета. В руке у нее был пластиковый портфель — дешевка под стать ей. От напора ее необъятной задницы шов на юбке слегка разошелся.
— Сеньора Мендес, — сказал он, пожимая руку девушке и прикрывая дверь перед носом секретарши, — что у вас в портфеле?
Вопрос смутил девушку, но портфель она открыла, вытащила оттуда кучу скомканных газет и протянула их ему. Он отодвинул кресло, жестом велел ей подойти и нагнуться.
34
Вторник, 16 июня 199…
Авенида-Алмиранте-Рейш, возле станции метро «Анжуш».
Лиссабон.
Я кое-как добрался до ближайшего к метро кафе. В нем были люди, но лица их казались размытыми. Я прошел в туалет и умылся. Потом попросил стакан воды и прополоскал рот. Заказал чашку чая из двух пакетиков «Липтон». Португалия теперь пьет «Липтон». Щедро сыпанув в чай сахару, сделал глоток. Потом заказал чего-нибудь покрепче, сел, обливаясь потом, тяжело дыша и отдуваясь. Бармен бросал на меня косые взгляды. Телевизор призывал всех махнуть на Мадейру.
Из глубины бара вышел кто-то и навис надо мной, загородив свет.
— Так вот, оказывается, где лечат свои раны старые сыщики! — сказал человек, усаживаясь за мой столик.
Он был мне знаком — этот крупный нос, эти старые слезящиеся глаза и черные блестящие, закрученные на концах усы.
— Со мной просто произошел несчастный случай, — сказал я. — Я чуть не попал под трамвай.
Переволновался, вот и все. Надо было где-то передохнуть.
— В таком городе, как этот, где полно трамваев, люди попадают под них еще на удивление редко.
— Не могу вспомнить ваше имя, хотя знаю, что мы знакомы.
— А вы Зе Коэлью, — сказал он. — Я тоже не сразу узнал вас. Раньше вы были с бородой. Жоан Жозе Силва… известный больше как Жожо. Припоминаете?
Я не припоминал.
— Три года назад я, как считается, вышел на пенсию, хотя, по существу, меня вышвырнули.
— Но вы не убийствами занимались?
— Нет. Полиция нравов.
— Вы, кажется, сказали, что здесь лечат свои раны старые сыщики?
— Лечили, еще три дня назад.
— А потом перестали? Что же произошло?
— Помните некоего Лоуренсу Гонсалвеша?
Опять это имя! Оно буквально преследовало меня!
— Я с ним не знаком, но слышал о нем, — сказал я.
— Он тоже… в отделе нравов служил, вместе со мной.
— Вы были с ним в паре?
— Временами, — уклончиво сказал он. — Так вот, он захаживал сюда… еще недавно.
— Я слышал, он бизнесом теперь занялся.
— Называет свою должность «секьюрити-консультант». Красиво, конечно, лучше, чем просто «частный детектив». Но занимается-то он всего-навсего тем, что выслеживает жен толстосумов.
Смотрит, не увлекаются ли они чем-нибудь похлеще, чем хождение по магазинам. Рассказать вам — так вы удивитесь.
— Правда?
— Он, во всяком случае, удивлялся… как, впрочем, и мужья этих бабенок, из-за чего ему часто и не платили обещанного.
— И почему же он перестал сюда захаживать?
Мужчина пожал плечами:
— Обычно он выпивал здесь, а летом после этого шел со мной в парк перекинуться в картишки.
— Он женат?
— Был. Жена от него обратно в Порту подалась. Не нравилось ей здесь засилье «черных». Ее послушать, так все мы «мавры». Свалила и детей с собой забрала.
Я прикончил свой чай. Собеседник действовал мне на нервы. Не знаю почему, может быть раздражали его слезящиеся глаза.
— Ну, мне пора, — сказал я. — Не хочу, чтобы и меня отправили на пенсию раньше времени.
— Так вам неинтересно, что сталось с Лоуренсу?
— Вы хотите сказать, что если он не приходит в кафе вот уже три дня, значит, он пропал?
— Обычно он каждый день сюда приходил.
— На работу к нему вы наведывались?
— А то нет! Работает он тут рядом, через дорогу. Третий этаж. Глухо.
— Может, уехал?
— Не было у него денег, чтоб уезжать.
— Позвоните мне, если он появится, — сказал я, давая ему визитку. — А если не появится, все равно позвоните в конце недели.