Смерть в Лиссабоне

Уилсон Роберт Чарльз

Убрали суповые тарелки и принесли омара на вертеле.

— Я ответил на ваш вопрос? — спросил Позер.

— Вполне.

— Мы много слышали о вас, гауптштурмфюрер Фельзен. Ваша репутация опередила ваше прибытие.

— Не знал, что имею какую-то особую репутацию.

— Вы убедитесь, что иностранки в Эшториле весьма предупредительны, хотя я должен…

— Вы неплохо информированы, герр Позер. Вы служите в абвере?

— Я должен предупредить вас, что в ходу здесь две валюты — эскудо и информация.

— Почему

вы и выбрали это место.

— В Лиссабоне каждый второй — шпион, герр гауптштурмфюрер, начиная с беженцев и кончая высшими дипломатическими чинами. То же касается горничных, лакеев, швейцаров, барменов, лавочников, предпринимателей, служащих, а также женщин — любых, продажных и высоконравственных, аристократов — истинных и поддельных. Каждый, имеющий уши, может прожить здесь безбедно.

— Но и лишнего, наверно, болтают немало. Вы ведь сами говорили, что город переполнен, в том числе, должно быть, и теми, кто проводит время за болтовней, которая тоже занятие.

— И то верно.

— Ну а пахать-то кто будет?

— В вас говорит ваше крестьянское прошлое.

Фельзен выковыривал мясо из панциря омара.

— Так где же проводят время истинные шпионы? — спросил он.

— Вы о тех, кто снабжает нас информацией относительно замыслов Салазара экспортировать вольфрам?

— А он питает такие замыслы?

— Начинает питать. Мы полагаем, он постепенно осознает такую возможность, и работаем в этом направлении.

Фельзен ждал развития темы, но Позер принялся разделывать клешню омара, что давалось ему не без труда с его протезом вместо правой руки.

— Скольким здесь известно о моей миссии?

— Их всех вы увидите вечером. Десятерым, не больше. Ваша миссия очень важна, и, как вы, возможно, уже догадались, дело осложняется очень щекотливой политической ситуацией, с которой мы сейчас пытаемся совладать. Наши агенты здесь будут облегчать вам работу.

— Или осложнять, если перевес окажется не на нашей стороне.

— С доктором Салазаром у нас хорошие отношения. Он нас понимает. Англичане надеются на крепость старых связей, восходящих, если не ошибаюсь, к тысяча триста восемьдесят шестому году. Остается только удивляться тому, в каком веке они себя мнят сейчас. Мы же, со своей стороны, его…

— Берем на испуг?

— Я бы сказал, мы даем ему то, в чем он нуждается.

— Но ему же, без сомнения, известно о присутствии танковой дивизии в Байонне.

— Как и подводных лодок в Атлантике, — сказал Позер. — Но если вам угодно, как распоследней шлюхе, спать с обоими противниками сразу, то готовьтесь получить по заслугам. Неплохо, верно?

— Простите?

— Я про омара.

— Очень вкусно.

— Португальские омары небольшие, но вкус у них превосходный. Таких нигде в мире не найдешь.

— Я хотел бы прогуляться после того, как вздремну.

— Жардин-да-Эштрела недалеко. Очень приятный парк.

В пять часов вечера кафе «Медвежья берлога» на площади Росиу в центре города было переполнено. Еще не похолодало, и все окна были раскрыты.

Лора ван Леннеп сидела у окна и то и дело оглядывала площадь, вертя в руках кофейную чашечку. Чашечка кофе было единственное, что она заказала за те полтора часа, что сидела здесь, но официанты ее не тревожили. Они к этому привыкли.

Краем уха она слушала разговор эмигрантов за соседним столиком. Говорили они по-французски. Двое из сидевших за столиком мужчин рано утром видели в Байше военные грузовики и сейчас обсуждали фантастическую теорию какого-то вторжения. Это действовало ей на нервы. Ее раздражала косность этих людей. Лора знала, что живут они в пансионе на Руа-де-Сан-Паулу, через три дома от ее пансиона за Каиш-ду-Содре. Она слышала их спор на улице по поводу каких-то аристократов, с которыми они якобы встречались на светских раутах. Они говорили об этом так, словно все это было вчера, хотя происходило это в другой стране и в другое время. Ее бесило отсутствие папирос и того, кто должен был изменить ее жизнь, кто обещал ей ее изменить, но не приходил.

В зал вошел человек и огляделся. Медленно прошелся между столиками и остановился возле столика Лоры. Он был довольно высокого роста, но широкий в плечах и грузный, отчего казался ниже. Короткие темные волосы подстрижены ежиком, серо-голубые глаза. С его приближением что-то в ней дрогнуло. Она отвела взгляд, снова взглянув на площадь, — на те же группы мужчин в темных костюмах, стоявших на черно-белой террасе, на вереницы такси, на павильончик, где таксисты пили кофе и говорили о футболе. Чемпионат в этом году, похоже, выигрывал «Спортинг», как она успела понять из их разговора.

Когда она повернула голову, человек все еще стоял рядом. Она ощутила на себе его взгляд и стиснула в руках сумочку, в которой лежали документы. Может, он из полиции? Ее предупреждали насчет одетых в штатское полицейских. На португальца он не походил, но держался с властной уверенностью. Она оправила на себе светло-желтое платье, хотя такое платье не оправлять надо было, а выбросить еще год назад.

— Не возражаете, если я составлю вам компанию? — спросил человек по-французски.

— Я жду спутника, — ответила она тоже по-французски и, тряхнув светловолосой головой в сторону окна, вновь заставила себя устремить взгляд на площадь.

— Больше сесть негде, а мне только кофе выпить. Вы сидите одна за четырехместным столиком.

— Но я жду человека.

— Простите, — сказал он, — я вовсе не хотел…

— Нет, пожалуйста, садитесь, — вдруг сказала она.

Он сел напротив и предложил ей закурить. Она отказалась, но ей пришлось сделать усилие, чтобы автоматически не потянуться к папиросе. Он сам с удовольствием закурил. Подошел официант.