Смерть в рассрочку
Шрифт:
— Да я ведь не под юбки, а в мозги им пытался заглядывать. Но ничего интересного не разглядел. Обычный набор: шмутье, секс, деньги.
— Неужто ни одной школьницы не поимел? — заинтересовался лейтенант.
— Я предпочитал блядей на стороне. И вообще исповедую правило: не имей там, где живешь.
— Зря ты все-таки только в мозг заглядывал, — рассмеялся первый капитан. — Главный интерес дислоцируется как раз под юбкой. Знаете, мужики, мне уже двадцать восьмой год, много имел баб, но ни одной невинной девки не попадалось. Теперь не удивляюсь, раз в школах работают такие красавцы учителя.
— Между прочим, я преподавал в девятых и десятых классах, — сказал Марьясин. — Так вот, как сообщила мне по дружбе наш школьный доктор, ни в девятых, ни в десятых классах при обследовании не оказалось ни одной девственницы. А вообще, откуда эти грязные намерения у блестящего капитана доблестной армии?
— От верблюда, — хмыкнул капитан. — А знаете, что надо, чтобы по отношению к женщине были чистые намерения?.. Надо помыть член, — сам ответил он и первый рассмеялся.
— А ты знаешь, почему у Кащея Бессмертного нет детей? — включился в анекдотический настрой Марьясин. — Потому что у него одно яйцо и то за тридевять земель.
— Вы, ребята, с ним по части анекдотов не соревнуйтесь, — искренне забавляясь, хохотнул Юрий.
— Почему Баба-Яга никогда не беременеет? — продолжал Марьясин. — Потому что не на той палке летает… Какая разница между проституткой и блядью? Проститутка — это профессия, а блядь — это идеология… Что такое современный мужчина?.. Мужчина, которому одной бутылки мало, а одной женщины много… Знаете, почему муравьев так много?.. Потому что для них еще не изобрели презерватив… Хватит или еще?.. Вас ведь интересовал какой-то исторический вопрос.
— Да, вот Игорь интересовался, какие племена в Афганистане сейчас самые мирные, — отсмеявшись, кивнул Черных на лысого капитана.
— О племенах — сложный вопрос, и вряд ли вам исчерпывающе ответит на него профессиональный этнограф, — покачал головой старший лейтенант. — Если говорить о народах, населяющих Афганистан, то их больше тридцати. Во-первых, конечно, собственно афганцы, то есть пуштуны. Дальше… Иранская группа: таджики, хазарейцы, чараймаки, фирузкухи, джимшиды, теймуры, белуджи, персы, курды, памирские народы и другие. Тюркская группа: узбеки, туркмены, афшары, кызылбаши, киргизы, казахи. Индоарийская группа: пашаи, панджабцы, индийцы, тиран, цыгане, джаты, кохистанцы. Нуристская группа: нуристанцы, брагу, арабы, моголы, не монголы, а моголы. Это лишь те, что у меня на памяти. Каждая народность еще делится на племена, а племена — на подплемена и родовые группы. Например, племена образуют четыре основные группы: сарбани, батани, гургушт, карали. Скажем, крупнейшие из племенных объединений — дурани из группы сарбани и гильзаи из группы батани насчитывают полтора миллиона человек каждое. Другие крупные племена — джадраны, Бардаки, мангалы, моманды, сафи, шинвары, какары, чакмани, хугшани, джаджи.
— Черт побери, где ты только всего этого набрался? — удивился второй капитан и, протянув Марьясину руку, представился: — Василий Савченко.
— Понимаешь, Василий, вышел со мной такой казус, — улыбнулся Михаил. — Собирали нас в спешке. Каждый, в общем-то, знал, где ему предстоит работать. А перед отлетом неизвестно откуда привез ли какого-то полковника, чтобы прочел лекцию по Афганистану. Хотя бы стало понятно, куда летим. Полковник прочел нам обзорную лекцию. Стили задавать вопросы. Сперва отвечал, а потом обозлился: «Хрен его знает, как там они относятся друг к другу, и вообще, я специалист по Канаде». Вот и пришлось самому здесь уже кое-что почитать.
Парни рассмеялись, выпили, и Марьясин продолжал:
— Ты, Игорь, хотел узнать о мирных и не мирных для нас племенах. Тут я тебе ничем помочь не могу. И вообще, не знаю, есть ли по отношению к нам мирные племена.
— Вот! — воскликнул капитан. — Что я говорил! Где вы видели этих мирных!?.. Я с боем занимаю кишлак, при этом теряю двенадцать человек. Точно знаю, что из кишлака мы никого не выпустили. Все выходы жестко заблокировали. И душманов в кишлаке нет? Запрятали свои пулеметы, автоматы, «буры» и сидят у дувалов смирные, как овечки, дехкане-бородачи. Некоторые еще и улыбаются, сволочи. Я дал приказ: изо всех стволов по этим «мирным». И ничуть не жалею.
— Какая там к… матери жалость! — гневно вскинулся Василий. — А они нас жалеют?! Я видел, что эта сволочь делает с пленными. Помню двоих, разделанных, как свиные туши. Руки, ноги отдельно, сердце вырвано, глаза выколоты, уши отрезаны. Еще с одного прямо целиком сняли кожу. Многого навидался. Кажется, ко всему уже готов, а тут меня даже вырвало. Другого закопали в землю, только голова торчит. И на эту голову, видимо, по очереди срали, пока не задохнулся в говне. Жалеть! — с озлоблением повторил он и нервно дернул головой. — Наш батальон как-то занимал селение, где укрепилась большая банда. Из одних окон свешиваются белые тряпки, будто флаги, а из соседних лупят пулеметы. Подавишь пулемет, пробегаешь мимо белого флага, а из-под него по тебе очереди в спину. Оператор-наводчик БМП не успевал определять, где там мирные, где немирные. Комбату охренела эта подлость. Вывел роты из боя, вызвал авиацию, подключил артиллерию и все батальонные огневые средства. Как врезали! От того кишлака только пыль осталась. Жалко, что поздно принял это решение комбат. Наших там почти два взвода полегло.
— Издержки при оплате интернационального долга, как однажды сказал наш командир, — усмехнувшись, заметил Черных.
Капитан вздрагивающей рукой разлил по стаканам водку.
— Выпьем за тех… Э-эх…
Молча выпили. К тосту присоединился сидевший неподалеку и прислушивавшийся к разговору подполковник.
— Я могу допустить, что в тех ситуациях у вас просто не было другого выхода, — заговорил подполковник. — Но подумайте вот о чем… Когда мой батальон прошел через населенный пункт, оттуда раздались выстрелы. Убили двух солдат. Так что же, из-за нескольких дураков надо было смести с лица земли все селение? Ну, допустим, снес бы я его, потеряв двух человек. А завтра в другой деревне потерял бы вдесятеро больше людей. Ведь слухи здесь разносятся мгновенно, словно их гонит ветер. Так что часто мы сами создаем себе врагов.
В первые месяцы пребывания на афганской земле советские войска действительно чувствовали себя исполнителями интернационального долга. Хотя и мало кто задумывался над тем, откуда он свалился на их головы, этот аморфный, ничем, включая смысловые рамки, не определенный долг. По прихоти истории два соседних народа были так далеки друг от друга духовным обликом, моральным складом, культурой, религией, что о какой-то общности говорить не приходилось. Ни царская Россия, ни СССР у Афганистана никогда ничем не одалживались. Значит, и в этом отношении не могло быть никаких долгов, включая интернациональный, ни перед афганским государством, ни перед народом этой страны. Немногие задавались и вопросом, почему интернациональные долги, словно по наследству перешедшие от прежней России, платит, стремится платить лишь СССР, почему же СССР никто их не платит? Но так как о существовании долга было официально объявлено высшей властью, громадное большинство за долгие годы привыкших к безропотному послушанию советских граждан приняло эту истину как дарованную свыше.
Политуправление армии издало вроде бы полную здравомыслия памятку советскому солдату-интернационалисту. В ней писалось: «Советский воин! Находясь на территории дружественного Афганистана, помни, что ты являешься представителем армии, которая протянула руку помощи народам этой страны в их борьбе против империализма и внутренней реакции… Помни, что по тому, как ты будешь вести себя в этой стране, афганский народ будет судить обо всей Советской Армии… Находясь в ДРА, соблюдай привычные для советского человека нравственные нормы, порядки, законы, нравы и обычаи страны пребывания… По своему характеру афганцы доверчивы, восприимчивы к информации, тонко чувствуют добро и зло. На почтительное отношение они отвечают еще более глубоким уважением… Всегда проявляй доброжелательность, гуманизм, справедливость и благородство по отношению к трудящимся ДРА…»