Смерть в театре (сборник)
Шрифт:
Эллери, учащенно дыша, взбежал по ступенькам террасы.
— Не будете ли вы все так добры подняться наверх вместе с нами? На одну минутку. У нас есть кое-что очень важное.
Миссис Карро с удивлением поднялась.
— Все? Важное, мистер Квин?
Близнецы бросили шахматную доску и вскочили.
— Очень важное! А, мистер Смит. Вы тоже, пожалуйста, и вы мистер Ксавье, вы нам будете нужны. Френсис и Джулиан тоже, конечно.
Не дожидаясь остальных, он бросился в дом. Женщина, двое мужчин и близнецы посмотрели с некоторым трепетом и изумлением на инспектора, но старик был мрачен — не в первый раз он играл роль. Он придал своему лицу строгое и непроницаемое
— Входите, входите,— говорил Эллери весело, когда они остановились в дверях спальни миссис Ксавье.
Сознавшаяся убийца лежала, опираясь локтями на подушку, с зачарованным ужасом глядя на ничего не говорящую спину Эллери. Встревоженная, бледная мисс
Форрест поднялась со стула. Доктор Холмс изучал профиль Эллери.
Все неловко вошли, стараясь не смотреть на женщину в кровати.
— Я не хочу, чтобы наша беседа носила слишком официальный характер, — продолжал Эллери тем же легким гоном.— Садитесь, миссис Карро. Вы предпочитаете стоять, мисс Форрест? Пожалуйста, не буду настаивать, Я вас не утомлю. А где миссис Уири и Боуне? Надо, чтобы и Боуне был здесь.
Эллери выскочил в коридор, и все услышали, как он позвал экономку и Боунса. Минуту спустя в комнату вошли полная женщина и тощий старик.
— А, входите, входите. Теперь, полагаю, все готово для маленькой демонстрации тонкостей криминальных замыслов. Человеку свойственно ошибаться, и, слава Богу, мы имеем дело с плотью и кровью.
Эта непонятная речь сразу же произвела эффект. Миссис Ксавье медленно села в кровати, ее черные глаза уставились вперед, и руки вцепились в простыню.
— Что,— начала она, облизнув сухие губы,— разве вы со мной еще не покончили?
«И божественное чувство всепрощения...» — процитировал Эллери.— Вы, конечно, помните это? Миссис Ксавье, возьмите себя в руки, вас ожидает легкое потрясение.
— Ближе к делу,— прорычал Марк.
Эллери окинул его холодным взглядом.
— Пожалуйста, разрешите мне провести мою маленькую демонстрацию, не вмешивайтесь, Я хочу доказать, что виновность - понятие растяжимое. Мы ведь все потомки тех, кто камнями забросал грешницу. Помните?
Марк удивленно посмотрел на него.
— А теперь я хочу показать вам,— Эллери сунул руки в карман,— один карточный фокус.— Он вынул игральную карту.
— Карточный фокус? — ахнула мисс Форрест.
— Самый обыкновенный фокус, могу вас заверить, такой, который бессмертный Гудини не включал в свой репертуар. Прошу вас, следите внимательно.
Он поднял перед собой карту. Два больших его пальца сходились у верхнего края карты плотно прижавшись к ней.
— Предположим, я хочу разорвать эту карту пополам, потом я скомкаю одну из половинок и отброшу ее.
Все затаили дыхание. Инспектор кивнул головой и беззвучно вздохнул. Крепко держа карту левой рукой, Эллери правой рукой сделал быстрое движение, оторвав половину карты. Ту, что оказалась в правой руке, он медленно скомкал и отбросил. Потом поднял левую руку. В ней находилась вторая половинка карты.
— Прошу вас внимательно посмотреть, что произошло. Я хотел разорвать эту карту пополам. Как я выполнил этот простой, но в данном случае очень важный акт? Я оторвал кусочек путем приложения силы моей_правой_руки, скомкал оторванную половинку_правой_рукой, отбросил эту половинку также_правой_рукой. Таким образом, в правой руке у меня ничего нет, а в_левой_осталась половинка карты, та половинка, ради которой я, собственно, все это и проделал. Моя_левая_рука совершенно не работала, она только держала карту, от которой я_правой_рукой оторвал кусок, она, так сказать, явилась хранилищем нескомканной половинки.
Он окинул присутствующих серьезным взглядом. В его манерах не осталось ни тени шутливости.
— Что это значит? — продолжал он.— Это значит, что я не левша, делаю все правой рукой, она несет большую часть нагрузки в работе. Причем я пользуюсь своей правой рукой для физической работы совершенно инстинктивно, это присуще моему физическому складу. Я не могу выполнить какую-либо работу левой рукой без явного усилия воли. Так вот, дело в том, что доктор Ксавье тоже не был левшой, он тоже все делал правой рукой.
По лицам присутствующих было видно, что они начинают что-то понимать.
— Я вижу, вы поняли, что я хочу сказать,— продолжал мрачно Эллери.— Мы нашли нескомканную половинку шестерки пик в правой руке доктора Ксавье. Но я только что продемонстрировал вам, что человек нормальный, не левша, естественно, должен был оторвать, скомкать и отбросить половинку правой рукой, а другая половина должна была остаться в левой.
Поскольку обе половинки игральной карты совершенно одинаковы, ни одна из них не имеет никакого преимущества перед другой. Следовательно, невыброшенная половинка карты должна была остаться как я уже сказал, в руке, которая не производила никакой работы. Вывод один: мы нашли оставшуюся половинку карты_не в той руке_доктора Ксавье, в которой она должна была находиться. Доктор Ксавье не рвал эту карту. Кто-то другой оторвал ее и вложил остаток в руку доктора, допустив вполне понятную ошибку. Не продумав тщательно свои действия, он решил, что раз доктор Ксавье не был левшой, то карта должна остаться в его правой руке. Следовательно,— Эллери приостановился, и на его лице появилось чувство сожаления,— мы все должны принести глубочайшие извинения миссис Ксавье за то, что ввергли ее в такое сильное душевное потрясение, несправедливо обвинив в совершении убийства.
Рот миссис Ксавье открылся, она заморгала глазами, как человек, вышедший из темноты на ослепительно яркий свет.
— А раз кто-то другой положил нескомканную половинку пиковой шестерки в руку доктора,— продолжал Эллери спокойно,— значит, кто-то другой, а не сам покойник обвинил миссис Ксавье в убийстве. Но если погибший не был обвинителем, то все обвинения рассыпаются в прах. Вместо преступника мы видим перед собой оклеветанную женщину, которую хотели погубить, подтасовав факты. Вместо убийцы перед нами невинная жертва. А кто может быть заинтересован в том, чтобы бросить тень подозрения на невинного человека, кроме самого убийцы? — Он нагнулся, поднял скомканную карту и положил оба куска себе в карман.— Дело еще далеко не закончено. Оно только начинается.
Последовало мучительное молчание, и больше всех подавлена была сама миссис Ксавье. Она упала на подушки, закрыв руками лицо. Все остальные с лихорадочной подозрительностью осматривали друг друга. Миссис Уири застонала и бессильно прислонилась к косяку двери. Боуне, совершенно ошеломленный, смотрел попеременно то на миссис Ксавье, то на Эллери.
— Но... но...— начала мисс Форрест, уставившись на женщину, лежащую в кровати,— почему же она... почему?..
— Очень правильный вопрос, мисс Форрест,— пробормотал Эллери,— это вторая из двух проблем, которые я должен разрешить. Я уже разрешил первую и пришел к заключению, что миссис Ксавье невинна. Почему же она призналась в преступлении? Но и это...— он сделал паузу,— и это становится понятным, если немного подумать. Миссис Ксавье,— мягко проговорил он,— почему вы признались в преступлении, которого не совершали?