Смерть в Византии
Шрифт:
В миланском аэропорту Мальпенса он взял напрокат внедорожник «фиат-панда». «Автомобиль, предназначенный для молодежи, — пропел ему хозяин фиатовского гаража, повторив надпись на рекламном плакате. — Недорого, синьоре, цена та же, что и на „судзуки-самурай“, но какая проходимость! Именно то, что вам нужно! Увидев вас, я сразу догадался… Не машина, а птица — взлетает на любую горку, будете благодарить и Пресвятую Деву, и мой гараж!» Решено. Себастьян больше не слушал златоуста, ему нужен был автомобиль с передним и задним приводом, know what I mean.
Припарковавшись возле Домского собора, он зашел в магазин за самым необходимым: чемодан, смена белья, носки, ботинки, два костюма для бега трусцой, три рубашки, городской костюм, туалетные принадлежности. Зубная щетка, пижама и ноутбук с дискетами находились при нем с момента отъезда на церемонию награждения в Стони-Брук. Теперь ему предстояло спуститься по далматинскому
58
Знаменитая византийская дорога, соединявшая Диррахий с Константинополем.
15 августа 1095 года Папа Урбан II прибыл в Пюи-ан-Велэ и о чем-то долго совещался с епископом Адемаром Монтёйльским, человеком большого ума и наделенным властью. До того, как обратиться с речью к толпе, Папа созвал епископов на Клермонский собор — Awesome! — Послушать его не явился ни один хоть сколько-нибудь крупный барон, только Раймонд де Сен-Жиль, граф Тулузский, прислал гонцов, чтобы известить Папу о своей поддержке. Урбан II заклеймил жестокость и несправедливость, присущие рыцарям, после чего призвал их защищать своих братьев, всехбратьев, пострадавших как здесь, так и в далеких восточных землях от неверных. Видно, эти мелкопоместные засидевшиеся бароны, лишенные наследства младшие отпрыски дворянских родов поняли, что победа и барыши под большим вопросом и что лишь одно им обещано наверняка — отпущение грехов. А это уже немало.
Си-Джей с трудом представлял себе крестоносцев, соблазнившихся неисчислимыми богатствами Востока. Еще раньше знаменитые проповедники, такие, как Петр Пустынник, и дворяне, такие, как Готье Неимущий, могучий и богатый, несмотря на имя, смогли разжечь аппетиты разношерстных толп. Однако тут было иное: Папа благословлял рать на завоевание христианского единства по истечении каких-нибудь четырех десятков лет после раскола 1054 года между Римом и Константинополем, между Западной и Восточной Церквями, возникшего в связи с вопросом божественной либо человеческой природы Сына Божьего. И звучал этот вопрос так: Filioqueили per Filium— исходит ли Святой Дух от Отца и Сына или от Отца через Сына? Нашим современникам — к примеру, какому-нибудь жителю Санта-Барбары, — невдомек, до чего важным был этот вопрос для всего хода мировой истории. А что же Папа Урбан II? Восстанавливал христианскую общность, расколовшуюся от этого вопроса? Создавал первый европейский союз, know what I mean? Иллюзорный, трагический, с отголоском в будущем? Провозглашенный им поход был сродни мечте о чем-то возвышенном, объединяющем, а не той ханжеской битве Добра со Злом, которую тупоголовые государственные деятели, не видящие дальше своего носа, бросают в качестве приманки телезрителям в простеньких роликах.
Си-Джей представлял себя среди паствы Урбана II, с воодушевлением поддержавшей его призыв возгласами: «Так хочет Бог!» и нашивших на свои рубашки крест из ткани, до того бывший знаком отличия паломников, отправлявшихся в Иерусалим. Позднее отмеченные крестом и стали прозываться крестоносцами. Провозглашенное Папой отпущение грехов обладало огромной притягательной силой; по хартиям и хроникам той эпохи Себастьян убедился в тяге всего общества, всех слоев населения к тому, чтобы избежать Страшною Суда, а заодно и конца света, назначенного иными проповедниками на начало второго тысячелетия, хотя Апокалипсис не настолько завладел умами, как считал кое-кто из медиевистов, чью точку зрения не разделял Си-Джей. Как не разделял и другую: что крестовые походы были войной против ислама — сама мысль о политико-религиозной исламской общности казалась ему чуждой западному мышлению той поры. Он так и не обнаружил доказательств существования союза между Римом и Византией, Урбаном II и Алексеем Комниным. Хотя, несмотря на отлучение Алексея Комнина Григорием VII, переговоры шли не прекращаясь. Византийский василевс ждал от Рима помощи и даже просил ее с тем, чтобы остановить нашествие сарацин. Предполагал ли Папа утвердить с помощью военной поддержки, которой он добивался в 1095 году в Клермоне, главенство Рима и его власти над всем восточным христианством? Или же его действия были нацелены главным образом на объединение
Выступив вместе с Раймондом де Сен-Жилем, духовным вождем Первого крестового похода во главе французов, говорящих на провансальском языке, Адемар, не мешкая, обошел Альпы, пересек Ломбардию, далее взял южнее на Бриндизи и Далмацию — современную Сербию, входившую тогда в состав Болгарии. Восемнадцать месяцев спустя он вошел в Константинополь. Это случилось 26 апреля 1097 года, после того, как Раймонд де Сен-Жиль дал после нелегких переговоров клятву не посягать ни на жизнь, ни на честь византийского императора. Гуго де Вермандуа проследовал через Бари и после многих злоключений 14 мая 1097 года добрался до Константинополя. Готфрид Бульонский, герцог Нижней Лотарингии, светловолосый, статный бородач, и его брат Бодуэн, темноволосый гигант, покоритель женских сердец, уже находились в столице империи, явившись туда на полгода раньше, на Рождество 1096 года, пройдя Австрией, Венгрией и Болгарией. Однако первым навлек на себя громы и молнии со стороны Анны Комниной Боэмунд Тарантский, явившийся 9 апреля 1096 года во главе норманнов из Италии. Си-Джей не может удержаться от смеха, стоит ему вспомнить саркастические высказывания принцессы по его поводу:
«Этот человек, негодяй по природе, был очень находчив в любых обстоятельствах, а подлостью и бесстрашием настолько превосходил всех прошедших через нашу страну латинян, насколько уступал им в количестве войска и денег. Но, выделяясь среди латинян необычайной ловкостью, он обладал общим им всем природным качеством — непостоянством».
Увы, кто читает теперь «Алексиаду» в бывшей Югославии, или в Санта-Барбаре, или даже в Париже?
Однако неприветливые косовары, провожающие хмурыми взглядами «панду», могли бы почерпнуть в записках принцессы нечто духоподъемное для себя, know what I mean? Вообще-то Анна, как и ее современники, была страшно напугана наплывом этих латинских полчищ:
«И казалось, было их больше, чем звезд на небе и песка на морском берегу».
Но до такой степени их презирала, что даже отказывалась их называть:
«Я охотно привела бы имена их предводителей, но лучше, полагаю, этого не делать. Язык мой немеет, я не в силах произносить нечленораздельные варварские звуки, и меня пугает масса варварских имен. И к чему мне стараться перечислить такое множество имен людей, один вид которых наполняет отвращением окружающих?»
Отвращением? Или ужасом? А может, зачаровывает? В «глубине души», той, что отныне представляла собой лишь потерю собственного «Я», Си-Джей составил на сей счет мнение: он был убежден, что Анна не говорила ни всего того, что знала, ни всего того, что почувствовала в себе и сочла зазорным. Для того-то и предпринял историк эту поездку по Далмации, Сербии, Косову, Македонии, разрушенным бомбардировками союзников в 2000 году, вплоть до Филиппополя, чтобы доискаться до ее тайн. Например, почему в «Алексиаде» ни словом не упомянут Адемар? Как объяснить это умолчание автора, в остальном верно следующего исторической правде?
Си-Джей как зомби катил вперед, время от времени промачивая горло минералкой и останавливаясь поспать в машине на заднем сиденье или в деревенском доме. Он преодолевал километр за километром, не видя ничего и никого, пленник своей грезы, раздавленный усталостью, овладевшей всем его существом после свершенного преступления, на крючке галлюцинирующей памяти. Однако мало-помалу даже на этого утратившего себя человека оказало воздействие представившееся его взору.
Тонны обедненного урана — depleted uranium, DU, — были обрушены на эту землю и ее жителей. Боеприпасы, начиненные графитом, взрываясь вблизи почвы, пролили на нее дождь из миллиардов микроскопических частиц углерода, которые затем проникли в электростанции, трансформаторные сети и высоковольтные провода, равно как и в системы телекоммуникаций, вызвав колоссальное количество замыканий, в результате чего Белград и семьдесят процентов сербской территории лишились электричества. Были разбомблены мосты на Дунае, а значит — нарушено сообщение между различными частями страны. Си-Джею пришлось даже искать обходные пути. Косово, на первый взгляд, не пострадало, но до самой Македонии крестьяне жаловались на проблемы с дыханием, вызванными частицами углерода и графита, которые сродни асбесту.
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
