Смерть за 50 копеек
Шрифт:
– Сочувствую, – сказал журналист, вспомнив, что у Рыбкина нет машины и гоняться за преступниками ему придется "на своих двоих".
– Это настоящая мафия, – переходя на шепот, сказал Виктор Иванович. – Представь: лишнюю газету нужно отпечатать, упаковать, развести по киоскам и продать. Все эти операции выполняют разные люди, значит, все они в этом участвуют. Вся технологическая цепочка.
– Что же делать? Арестовывать тираж в издательстве и пересчитывать? – Игорь заинтересовался проблемой газетной мафии.
– А печатники скажут, что лишние экземпляры – это брак, что вполне
– Хорошо, накроешь ты киоск, проведешь инвентаризацию, выявишь лишние экземпляры "Лавки", а киоскерша…
– Она скажет: ой, ошибочка вышла, ой, экспедитор лишнюю пачку дал, перепутал, с кем не бывает, – Виктор Иванович смешно передразнил плаксивый голос киоскерши. – Это тоже чепуха, но у меня в запасе – ход конем. Я могу отличить газету из левого тиража от нашей.
– Но ведь на них серийных номеров нету?
– Ты, Игорь, от жизни отстал, – зам лучился превосходством и Свистуну расхотелось его дальше жалеть.
– Мы же в "Лавке" начали цветную обложку делать. Ее заказывают отдельно и печатают строго по нашему заказу. Там аппарат немецкий, как в ксероксе, каждый экземпляр на учете. Придется этим мафиози свой тираж делать только черно-белым. Вот тут я их и прищучу! – Виктор Иванович обрел обычную уверенность в себе, бросил сигарету и покинул Игоря. – Пока.
– Пока, – отозвался Свистун, затушил свой окурок и отправился в кабинет редактора.
– Можно, – сказала Любочка, полагая, что предугадала вопрос журналиста. А Игорь и так из курилки видел, что в приемную никто не заходил.
– Привет, Игорек, – Станислав Юрьевич протянул сотруднику руку.
– Здравствуйте, – Свистун ответил на приветствие и замолчал. Как-то неудобно было начинать разговор с просьбы.
– Слыхал? – редактор, чтобы усилить реплику, нарисовал в воздухе крендель, похожий на знак вопроса.
– О чем? – все равно не понял Игорь.
– В "Сибирском полиграфисте" взяли моду печатать лишние экземпляры приложения. По отчетам "Курьера" нашего тиража остается все больше, и он идет прямиком в макулатуру. Кто-то на этом наживается, а Рыбкин бормочет, что контролирует ситуацию, балбес!
– Ну Виктор вроде, действительно, разбирается…
– В носу он ковыряется! – Станислав Юрьевич снова распалился. – Еще надо разобраться, на какой бумаге печатают левый тираж! Не думаю, чтобы эти мошенники создали фирму для покупки бумаги. Ведь наверняка у нас же ее и воруют!
– У них есть норма на брак, – блеснул эрудицией Игорь.
– Есть, – зловещим шепотом согласился редактор, – а это что? – Станислав Юрьевич потряс последним номером "Лавки". – Что это, я говорю?! – Он ткнул пальцем в газетную страницу, которая прямоугольной формой и тоном напоминала известную картину Малевича. – Чистый брак, заляпанный краской, они гонят как наш тираж, а на списанной "норме" печатают свой! Я Витю уже предупредил: будет такое продолжаться, он через месяц вылетит из редакции, как из пушки, и ближе, чем на Луне, в другую газету не устроится. Это я ему организую…
Свистун понял, что оправдывать зама бесполезно, да и не его дело. Они – начальники, сами меж собой разберутся.
– Извини, что-то я опять разошелся, – сказал Станислав Юрьевич после паузы. – Дело серьезное, сам знаешь, как сейчас с деньгами, каждую копейку считаю, а тут еще эти… Если что, Игорь, помоги Виктору по контактам с милицией. Ты с ними лучше знаком. Хорошо?
– Конечно, Станислав Юрьевич, – пообещал журналист и сразу почувствовал моральное право изложить и свою просьбу.
– Ну, что там у тебя?
– То же самое. С деньгами тяжело…
3.
Рыбкин уже почти забыл о разносе, устроенном ему редактором. Разгорячившись в разговоре с Игорем, Виктор Иванович вновь обрел веру в себя и даже убедился, что он и сам хотел объявить решительный бой газетной мафии. В отличие от Станислава Юрьевича, он почти с самого начала своей работы в редакции знал о левых тиражах. Заместитель вырвался из помещения на оперативный простор улицы Каменской и бодро зашагал в сторону центра. Последний (утренний) сигнал о нелегальной "Лавке" поступил как раз с пересечения улицы Потанинской и Красного проспекта. Отсюда решил начать свой поход за правое дело Виктор Иванович. В указанном киоске газеты и след простыл, и редакционной, и левой, если она тут была. Рыбкин пошел дальше к началу Красного проспекта. Если никого не поймает, то хоть искупнется, там до Оби рукой подать. Это свинство со стороны Стаса, что задания дает, а транспортом не обеспечивает. Теоретически могло выйти так, что Рыбкин был бы сейчас начальником, а редактор – у него на побегушках, но… Виктор Иванович считал, что так получилось из-за его широкой натуры.
Виктор Рыбкин родился, вырос и начал карьеру в городе Куйбышеве. К сожалению, не в том большом, что на Волге (нынешнем Саратове), а в маленьком, что в Новосибирской области. Окончил "кузнецу кадров" – истфак пединститута, вернулся домой, год поработал учителем, женился на хорошенькой литераторше, а потом попал в райком комсомола. Потратил массу энергии, добрался до места второго секретаря и уже маячило впереди кресло первого, как вдруг жена подала на развод. Уговоры и клятвы "больше не гулять" не помогли, в личном деле появилось несмываемое по тем временам пятно, карьера сломалась. Пришлось искать новую дорожку.
И пошел Витя в журналисты. Районная "Куйбышевская новь" была местом не самым веселым. Старенький ответсек, приняв за обедом стаканчик винца, спал на редакционном диване, машинистка Тамара то кормила поросят, то полола огород. Редактор был просто идиотом. Рыбкин быстро научился писать передовицы про битву за урожай и очерки об ударниках производства. Потом сменил ушедшего на пенсию ответственного секретаря. Женился второй раз – опять на коллеге. Наконец подсидел начальника и обзавелся отдельным кабинетом. И тут вторая жена опять подала на развод. Потому что широкая и любвеобильная натура Виктора Ивановича в очередной раз помешала ему сосредоточиться только на карьере. Он стал пропадать в саунах и на охотничьих заимках, где бывало очень весело, заводил любовниц, причем иногда их было сразу две. Со скандалом Рыбкин бросил все и уехал в Новосибирск.