Смерть за 50 копеек
Шрифт:
– Нет, нет, нет, – отмахнулся Свистун. Его пальцы двигались над клавиатурой, словно сплетая сеть. Журналист по-прежнему охотился на мысль. – Мне сейчас материал сдавать надо.
– Игорь, это важно.
– Для кого? – резонно спросил Свистун.
– Для всей редакции.
– Что-то случилось, Витя?
– Случилось, я накрыл киоск с левым тиражом, – сказал Рыбкин не без торжества. И чтобы наверняка завладеть вниманием коллеги добавил, – и киоскерша во всем призналась.
– Молодец, – похвалил Игорь то ли зама, то ли киоскершу. Он все еще пялился в экран.
– Газетная мафия, считай, у
Слово "мафия" на журналиста-криминалиста оказало магическое действие. Он отвлекся от своей работы.
– Отлично!.. Они ведь допечатывают не только наше приложение?
– Еще как минимум "Комок", "Рекламу" и "Торговый ряд".
Игорь на минутку задумался.
– Тут можно такой материал забабахать! Мы схватили за руку мошенников и помогли коллегам, которые не сумели этого сделать!
– Вот именно, – согласился Виктор Иванович не совсем, правда, довольный, что "я" в интерпретации Свистуна стало "мы". – Киоскерша обещала сообщить, когда будет работать в четверг – день завоза. Возможно – на следующей неделе. Тогда мы сможем взять экспедиторов и через них выйти на организатора всей мафии.
– Поклянись, что я первый из журналистов узнаю все подробности!
– Клянусь, – сказал Рыбкин, – но при одном условии.
– Согласен, – быстро сказал Свистун.
– У тебя же есть знакомые в городском управлении милиции?
– Есть, – признался Игорь.
– Мне нужно навести справки об этой самой киоскерше. Она же раскололась не сразу, а когда я пообещал, что всякие грешки всплыть могут. Если на нее что-то есть, то никуда она от нас не денется!
– Хорошо, я попробую. Но не обещаю. Как ее зовут?
– Ира Лапина, вот адрес и телефон, – достал из кармана бумажку Виктор Иванович. – Спасибо за помощь.
– Пока не за что. Сегодня пятница, я не успею, займусь этим в понедельник.
– Ладно, счастливо.
– Пока, – молвил Свистун и снова уставился в монитор. Чтобы не мешать творческому процессу, Рыбкин удалился. У него самого полно еще дел. Где бы соликамскую бумагу взять, да подешевле?
6.
Выходные прошли на редкость спокойно, без ЧП. Круглов валялся на диване, читал газеты и чувствовал себя, словно какой-нибудь клерк. Работа, как и положено у обычного служащего, началась в понедельник. Утром в кабинет майора вбежал Ильин и крикнул:
– Александр Иванович, у нас убийство!
– В управлении?
– Нет, – обалдел от такого предположения лейтенант, – на Фабричной.
– Эксперт?
– Леонид Петрович уже в машине.
– Поехали.
На нужный им подъезд указывал "газик" райотдела и кучка зевак, которые вырастают из-под земли хоть в четыре утра, хоть на окраине города. Потертые "Жигули"– шестерка остановились метрах в пяти от толпы.
– Старший сержант Филонов, разрешите доложить? – к майору быстро подскочил чернявый парень в форме. И смотрит, как старый знакомый.
– Мы встречались?
– Так точно, Александр Иванович. По делу старушки Аникеевой. Ее из-за квартиры внучка…
– Помню. Толя, кажется?
– Верно, – расплылся сержант.
– Докладывай, – не теряя времени, Круглов нырнул в подъезд.
Филонов едва за ним успевал, а Миша Ильин приотстал, доставая блокнот. Он самостоятельных дел пока не вел, числился в учениках у майора, но эту привычку позаимствовал у лейтенанта Коломбо. По ходу дела лучше вести записи, так ничего не упустишь. Шеф смотрел на это скептически, но писать "шпаргалки" не запрещал. Сам Александр Иванович полагал, что чтения справок, протоколов и рапортов по делу и так достаточно. Леонид Петрович Бах, эксперт со стажем, знал, что бежать по лестнице сломя голову, как это делает Сашка Круглов, ему не надо. Труп и отпечатки пальцев никуда не денутся. Если они вообще есть.
– Мы приехали минут десять назад по вызову соседей снизу,
– рассказывал старший сержант. – Их топить стало. Они давай названивать соседке, та не открывает и не отвечает. Соседи в ЖЭУ. Пришли дежурные слесари, дверь ломать побоялись, позвонили нам. Я сначала к соседям зашел, там уже с потолка – ручьем, решил ломать. Может, хозяйка на даче или еще где, чего ждать-то?
– Какой этаж? – спросил Круглов.
– Пятый. Выбили дверь, повезло, а то теперь каждая вторая железная, хоть сварку с собой вози, – пожаловался Филонов. – Входим, а она висит. Сразу видать – не меньше суток. Я дежурному и сообщил.
– Хорошо, Толя, – сыщики одолели последний пролет и вышли на финишную прямую короткого коридора.
Дверь квартиры была приоткрыта, пол представлял собой одну большую лужу, но, следует отдать должное строителям, глубина ее во всех углах полногабаритной трехкомнатной квартиры была одинаковой. Все следы на полу были потеряны, но в данном случае самое важное – тело покойной, для воды было недоступно. Оно висело в зале под крюком люстры.
Брюнетка, стрижка короткая, телосложение среднее, носила приблизительно 46–й размер одежды. На трупе надет белый шелковый халат, но поскольку пояс вместо талии обвивал шею хозяйки, то полы распахнулись. Другой одежды на теле женщины не наблюдалось. Прямо под ней лежал опрокинутый стул. Круглов осторожно вернул его в первоначальное вертикальное положение. Стул оказался чуть в стороне от ног трупа.
– Получается, что она его не оттолкнула, а спрыгнула? – сказал Ильин.
Круглов пожал плечами и положил стул на бок. Зачем делать выводы, если ничего еще не знаешь? Сыщики обошли просторную (тем более для одной жилички!) квартиру. В спальне кровать была не убрана, окна зашторены. На полу колыхались в воде полузатонувшие войлочные тапки. Один дрейфовал у балконной двери, другой у ножки кровати. Миша Ильин подергал дверь и проверил шпингалеты. Ход на балкон был надежно закрыт изнутри. Туалетный столик темного дерева был уставлен массой косметических причиндалов, но мужчины–сыщики поинтересовались только содержимым единственного выдвижного ящичка. Он был пуст.
Следующая комната оказалась кабинетом, ее убранство как-то не подходило для молодой хозяйки. Большой дубовый рабочий стол был покрыт сукном, на нем – письменный прибор из малахита, кожаный бювар, лампа с зеленым тканевым абажуром. Резное полукресло было задвинуто под столешницу, видна только высокая спинка. Круглов выдвинул ящики стола, они оказались набиты старыми пыльными бумагами. Вдоль стен комнаты выстроились книжные стеллажи, от позолоченных корешков книг веяло чем-то академическим. Стеллаж напротив двери был наполовину разобран, а книги сложены в большие картонные коробки.