Смерть за стеклом
Шрифт:
День тридцать шестой
11.00 утра
Анализ ДНК занял целых три дня, что до крайности взбесило инспектора Колриджа. Как и предполагалось, образцы на простыне принадлежали мужскому населению дома: очевиднее всего, Джазу, поровну Газзе, Дэвиду и Хэмишу и еще — Вогглу. Самого Воггла достать не удалось: его прилюдно отпустили на поруки, и он моментально испарился. Но в доме осталась вторая пара его носков, которые хотя и лежали зарытые «арестантами» в саду, но в изобилии сохранили «следы» ДНК анархиста.
— Простыня указывает на Джаза, — проговорил Хупер.
— Все так, — отозвался инспектор. — Но мы этого ждали.
— Ловчил! Заметал следы. Только кое-чего не учел: если убийца — один из тех троих, он бы оставил на ткани больше ДНК, чем двое других. Совершенно очевидно, что преступник потел, как боров.
— Однако в нашем случае все трое представлены абсолютно одинаково.
— Именно, сэр.
— Что само по себе странно, — вступила в разговор Триша. — Наводит на мысль о сговоре: будто они условились разделить между собой подозрения.
— По крайней мере, девушки в стороне, — заметил сержант.
— Вы считаете? — удивился Колридж.
— А разве не так?
— Только в том случае, если это именно та простыня, которой воспользовался преступник. Мы это предполагаем, но не можем утверждать категорически. Известно, что, когда появились телевизионщики, в нее кутался Джаз. Но где свидетельства, что он взял ту же простыню, которую убийца бросил в стопку у входа в парилку?
— Она лежала сверху.
— Да, но стопку успели изрядно переворошить. Все простыни одного темного цвета. Поди разбери, какая там сверху. Тем более что запись не совсем четкая.
— Значит, все бесполезно, — расстроилась Триша.
— Не совсем. Скажем так: простыня может подкрепить другую улику против Джаза, если таковая всплывет.
День тридцать седьмой
9.30 вечера
Шесть часов дом оставался совершенно пустым. Тридцать камер и сорок микрофонов не записывали ничего, кроме пустоты и тишины. Шесть часов владельцам компьютеров по всему миру нечего было смотреть.
Все началось в три часа дня, когда в дом явилась полиция и, не объясняя причин, увезла «арестантов» с собой. Это произвело настоящую сенсацию. Выпуски дневных новостей переполняли захватывающие дух предположения о коллективном сговоре, и по всему миру, вплоть до южного полушария, газетчики решали: а не рискнуть ли сварганить упреждающие шапки утренних изданий: «ОНИ УБИЛИ СООБЩА!»
Реальность оказалась такова, что все, особенно полиция, предстали дураками.
— Во дают — меряют рулеткой! — изумлялся Газза. — Таковы современные методы ловли убийц.
Идея пришла в голову Трише: вывезти подозреваемых в репетиционный дом на киностудии Шеппертон, попросить каждого проделать путь убийцы, а потом сравнить количество шагов с видеозаписью реального события. Колридж согласился, что попробовать стоит, но результат получился неубедительным и разочаровывающим. Высокий человек мог изобразить семенящую походку, низкорослый, наоборот, растянуть шаг. Простыня не позволяла разглядеть истинную поступь преступника. В итоге «арестантов» отпустили без дальнейших комментариев.
Разочарование Гарри эхом прокатилось по стране: «У чертова ФБР спутники-шпионы, базы данных на миллионы долларов. А у нас? Долбаная рулетка!»
День тридцать восьмой
7.00 вечера
Хупер позвонил в подъезд многоквартирного дома Дэвида и долго ждал, когда тот отзовется. А пока стоял на ступенях, трое или четверо болтавшихся рядом с дверью репортеров
— Вы пришли его арестовывать?
— Скажите, он из той же компании, что и Сэлли?
— Они убили ее все вместе? И всё спланировали перед тем, как залезть в парилку?
— Вы признаете свою некомпетентность, раз до сих пор не смогли произвести арест?
Хупер упорно молчал, пока не потребовалось назвать себя в домофон. Дэвид открыл подъезд и встретил Хупера в лифте. Он был в красивой шелковой пижаме, но выглядел усталым. Дэвид вернулся домой три дня назад, но успел возненавидеть то, ради чего попал к «Любопытному Тому», — славу.
— Им нужен не я, — простонал он, когда оба оказались в красивой квартире, где Дэвид жил со своей красивой кошкой. — Им нужен тот тип, которого сотворила эта стерва Джеральдина. Пустой, отвратительный и, скорее всего, убийца. «Пустой и отвратительный» я еще могу пережить — многие звезды этим грешат. Но «скорее всего убийца» исключает любую карьеру. Кому понадобилось убивать эту глупую девку? Из-за нее перечеркнуто мое будущее. — Дэвида нисколько не смущало такое отношение к смерти несчастной Келли. — Думаете, тот еще сукин сын! — продолжал он, варя Хуперу кофе в красивой, блестящей кофеварке. — Даже теперь не скрывает своих амбиций, открыто декларируя, почему напросился в дом. Извините, не желаю прибавлять к своим многочисленным порокам еще один — лицемерие, хотя в наши дни лицемерят все и вся. Поймите, мы были совершенно чужими. И если бы ее не убили, я мог бы блеснуть — показать людям все, на что способен. Стать лидером. Но вместо этого мне уготовили роль злодея.
— А вы на самом деле злодей?
— Господи, сержант, — всплеснул руками Дэвид. — Вы еще хуже тупицы Хлои. Неужели вы полагаете, я бы признался, если бы на самом деле убил? Но успокойтесь, я не убивал. Какой у меня может быть мотив?
— Одиннадцатая секс-оргия.
Дэвид держался молодцом. Он явно не ожидал, что полиция раскрыла его секрет, но почти не показал смущения.
— Так вам известно? Хорошо, признаюсь, я порнозвезда. Но это не преступление, хотя не могу похвастаться, что это очень здорово. По ужасному стечению обстоятельств Келли меня узнала. Я, конечно, надеялся, что она не станет болтать — не хотел огласки. Но чтобы из-за этого убивать? Бред!
Они еще немного поговорили, но Дэвид почти ничего не добавил к своим прежним показаниям, которые дал в ночь преступления.Только уточнил, почему сам подозревал Газзу.
— Он возненавидел Келли за то, что она сказала про его сына. Помните? Старался скрыть. Но я актер и умею распознавать чувства. — Голос Дэвида замер, надменное выражение исчезло с красивого лица, и оно стало просто усталым. Усталым и грустным.
Хупер поднялся, но, прежде чем уйти, задал еще один вопрос:
— Вы серьезно полагаете, что, если бы Келли была жива и игра продолжалась своим чередом, телепопулярность могла бы принести вам — ну, или кому-нибудь другому — настоящую работу? Актерскую работу или что-либо в этом роде?
— Конечно нет, сержант, — Дэвид махнул рукой. — Но, понимаете, я очень этого хотел. Мечтал стать знаменитым актером. И решил: если не удалось заработать актерскую славу, стану просто знаменитым.
— И добились своего, — отозвался Хупер. — Надеюсь, довольны?
На улице ему пришлось пробираться сквозь плотную кучку репортеров, которые бросали ему в лицо вопросы, когда он плечом раздвигал их ряды.
День тридцать девятый
7.00 вечера