Смертельная схватка
Шрифт:
— Но я не разговариваю с тобой, — возразила вампирша, однако все же открыла глаза. — Что тебе нужно? — недовольно добавила она.
— Я пришел к тебе с предложением, — ответил слуга, опустившись на пол у гроба.
— С каким еще предложением? — подозрительно спросила Алиса.
— Вероятно, мы оба понимаем, что ты не можешь до конца учебного года лежать в своем гробу.
Алиса сердито засопела. Это жалкое замечание не заслуживало какого-либо комментария.
Но Хиндрик его, похоже, и не ожидал, потому что сразу же продолжил:
— И я полагаю, что ты не захочешь упустить возможность научиться чему-нибудь у Вирад. Они, должно быть, сумели развить удивительные способности!
Теперь вампирше не удалось сдержаться.
— Конечно же, я хочу научиться здесь в Лондоне всему, чему только смогу.
— Хорошо, в таком случае предлагаю тебе прямо сейчас подняться из своего гроба и присоединиться к другим наследникам, которые собираются во дворе для обещанной леди Маргарет экскурсии по Темплу. После того как ты пренебрегла кровью, которую достали для нас Вирад, было бы крайне невежливо отказаться и от осмотра их дома.
Конечно же, Хиндрик был прав, и все же Алисе ужасно не хотелось идти к остальным наследникам.
— Ты не сможешь вечно избегать его, — ласково добавил Хиндрик. — Поговори с ним. У всего есть какое-то объяснение.
— Еще чего! — воскликнула Алиса и резко поднялась. — Видел, как он смотрел на меня? Словно увидел что-то безумно отвратительное!
Хиндрик кивнул.
— Именно поэтому ты и должна с ним поговорить.
Алиса выпрыгнула из гроба.
— Ни за что! Чтобы он еще и произнес это вслух? Нет, я не собираюсь совершать такую глупость.
Хиндрик тоже поднялся и осмотрел свою подопечную. Ее платье измялось, а прическа растрепалась.
— Мне позвать Бергит, чтобы она заново уложила тебе волосы?
Алиса нерешительно подняла плечи и снова опустила их.
— Зачем? — спросила она таким печальным голосом, что слуга вздрогнул.
Тяжелым шагом Алиса вышла из комнаты и начала спускаться по лестнице. Хиндрик с обеспокоенным видом последовал за ней.
ВСТРЕЧА В КЛОНТАРФЕ
Брэм захлопнул крышку своего чемодана и туго затянул оба кожаных ремня. Ирландец был готов к отъезду. Теперь ему оставалось лишь попрощаться и вызвать экипаж, и уже завтра утром он будет дома в Лондоне, рядом с Флоренс и маленьким Ирвингом Ноэлом, который уже несколько месяцев живо передвигался по дому на своих коротких пухленьких ножках, все время что-то лопоча и требуя постоянного внимания матери.
Еще пару недель назад их в лондонском доме Стокеров было четверо — не считая служанки, которую Брэм не причислял к членам своей семьи. Однако он подозревал, что Флоренс так и не признала Латону одной из них, хоть и старалась не показывать этого. И все же его жена не смогла скрыть облегчение, когда Брэм пришел к ней с предложением на год или на два отправить Латону в интернат, где ее научат всему, что должна знать и уметь юная леди. Брэм с трудом представлял себе, что это значило, но ведь ему этого, в конце концов, и не требовалось.
В то время как Флоренс сочла предложение мужа вполне разумным, Латона восприняла его вовсе не так радостно, что ничуть не удивило Брэма. Зато его удивила реакция девушки. Она металась по комнате, кричала, а затем принялась слезно умолять опекуна, чтобы он позволил ей остаться в Челси. Похоже, для Латоны его решение было равнозначно предательству.
— И это называется предложением? Предложение можно отклонить, — запротестовала она.
— Это для твоей же пользы, поверь мне. Два года пролетят очень быстро, а потом ты станешь достаточно взрослой, чтобы принимать решения самостоятельно.
— Я и сейчас могу это делать. Ты просто надеешься, что за это время я забуду Малколма и выйду замуж за какого-нибудь глупого зануду.
Брэм беспомощно поднял руки.
— Я думал, мы уже обсудили эту тему.
— Ничего подобного! Ты лишь раз за разом повторял, что не попустишь, чтобы я загубила свою жизнь, хотя это тебя совсем не касается, и я не считаю, что что-то этим загублю. Как раз наоборот! Я обрету бессмертие. Чем не прекрасный подарок?
— Этот подарок оплачен человеческой кровью! Кровью невинных людей!
Однако Латона не собиралась выслушивать доводы Брэма. Они часто спорили об этом, и каждый раз безрезультатно, поскольку никто из них не собирался отступать от своих убеждений.
— Я думала, мы друзья! Я доверяла тебе. Как ты можешь так со мной поступить? — сказала Латона на прощание, и ее обиженный взгляд до сих пор жег Брэма изнутри.
И все же ирландец был убежден, что поступил правильно. Он не раз останавливал девушку, когда она с наступлением темноты пыталась незаметно выскользнуть из дома. Как еще он мог защитить Латону от вампира, оставившего на ней свой знак?
Однако, отправив воспитанницу в интернат, Брэм не смог окончательно разрешить возникшую проблему и вынужден был признаться себе в этом. Он всего лишь отодвинул ее на пару лет. Но вдруг к тому времени все изменится? Не стоило терять надежду.
Поэтому Брэм воспринял отъезд Латоны с облегчением, хотя несколько дней скучал по ней больше, чем мог себе в этом признаться. Он очень привык к ее компании. Брэм искренне любил свою жену и радовался успехам маленького сынишки, однако с Флоренс нельзя было поговорить о том, что так часто тревожило душу и занимало все помыслы ирландца. Она обеими ногами стояла на земле и слишком трезво смотрела на вещи. Мысли Флоренс были заняты тем, как бы экономнее вести хозяйство и воспитать сына хорошим человеком. В ее мире не было места вампирам и другим ночным существам. Поэтому Брэм любил вечерами сидеть с Латоной в своем кабинете, у камина, и размышлять о произведениях профессора Вамбери и других ученых. Ирландец знал, что Флоренс наблюдала за этими посиделками с тревогой и ревностью. Возможно, его жена чувствовала себя третьей лишней, хоть и пыталась этого не показывать.
Да, наверное, он принял правильное решение. До следующих каникул Латона будет находиться под надежным присмотром воспитательниц, и Брэм сможет позаботиться о своей семье.
Почему же тогда спустя несколько дней после отъезда Латоны он и сам умчался из Лондона, чтобы навестить своих родителей в Ирландии? К чему такая спешка?
Брэм посмотрел на свой багаж. Может быть, и хорошо, что лето закончилось и театр «Лицеум» снова открывал свои двери зрителям: ирландец мог с головой уйти в работу. Правда, владельцем «Лицеума» был Генри Ирвинг, но ведущий лондонский актер был слишком занят в драмах Шекспира и поэтому поручил руководство театром Стокеру.