Смертельная схватка
Шрифт:
— Неплохо, — похвалил слуга свою ученицу, когда она расправила плечи и с улыбкой повернулась к нему. — Вижу, ты больше не нуждаешься в моей поддержке.
— Да, ты можешь возвратиться к чтению романа, — ответила Алиса, но Винсент покачал головой.
— Нет, я пойду с вами. Меня заинтересовал этот случай.
— А что, детей тоже пускают в зал суда? — полюбопытствовал Таммо.
— Кто бы говорил! — сказал Винсент, смерив тринадцатилетнего наследника надменным взглядом.
— И все же я выгляжу на три года старше тебя, — с обезоруживающей улыбкой ответил Таммо. — Когда мы окажемся в суде, я бы советовал тебе не выставлять свои знания и опыт напоказ, чтобы не привлекать лишнего внимания.
— Не беспокойся, мне известно об этом и без тебя, — с достоинством ответил Винсент. — Людям вовсе не обязательно знать, кто здесь за кем присматривает, — добавил он и ухватился за руку Алисы.
На улице стоял холодный пасмурный декабрь, но Алисе все вокруг казалось невероятно ярким. К счастью, сегодня вампирам не нужно было бояться, что сквозь тучи внезапно пробьется солнце, по крайней мере так им сказал лорд Милтон, который лучше других разбирался в лондонской погоде.
На главе клана Вирад была черная мантия и длинный белый парик, хоть он и не являлся защитником обвиняемого. Однако в отличие от наследников лорд Милтон собирался сидеть не среди обычных зрителей, а впереди, вместе с другими барристерами.
Несмотря на то что за последние месяцы наследникам частенько приходилось ходить по Флит-стрит, сегодня они удивленно оглядывались по сторонам. На улице царило еще большее оживление, чем ночью, и от этого у юных вампиров кружилась голова.
Или же все дело в ярком дневном свете, который лишал кожу вампиров привычной гладкости и делал ее тусклой? Может быть, что-то похожее происходило и с их мыслями?
Алиса спросила об этом у Винсента, когда они пересекали перекресток Ладгейт-серкус. Маленький вампир покачал головой.
— Сказать, что твое предположение неверно, я не могу. Наши движения становятся медленными, а чувства притупляются, хотя нас со всех сторон окружает буйство красок. Возможно, это слишком тяжело для наших глаз и отвлекает нас от других ощущений. При свете дня наши силы уменьшаются, и я думаю, что и разум вампира днем работает не так хорошо, как ночью. В это время суток нам стоит опасаться не только солнца, но и людей, поскольку наше превосходство над ними уменьшается.
Вампиры прошли по Ладгейт-хилл и свернули на улицу, где по соседству с Ньюгейтской тюрьмой возвышалось здание центрального уголовного суда, который все называли попросту Олд-Бейли.
— Несмотря на устрашающий внешний вид, Ньюгейтская тюрьма сегодня является почти приятным местом, — сказал Винсент, указывая на внушительное здание с мрачным каменным фасадом. — Раньше все камеры этой тюрьмы были битком набиты заключенными, и чем глубже ты спускался, тем больше она походила на ад, откуда нет возврата. Воздух был пропитан зловонием и отравлен чумой...
— Да, мы уже видели подобную картину в Исправительном доме, — перебил слугу Лучиано.
— Здесь было так же, а может, и еще хуже, — продолжил Винсент. — Первая тюрьма, расположенная за городскими воротами, была построена еще в Средневековье. В восемнадцатом веке ее снесли и заменили более обширным зданием, которое вы видите перед собой. Вскоре после открытия тюрьмы начался бунт лорда Гордона, во время которого ее подожгли. Говорят, при пожаре из тюрьмы смогли сбежать около трехсот заключенных. Однако большинство из тех, кто сидел в подземных камерах, задохнулись и сгорели живьем. Естественно, Ньюгейт снова отстроили, а вскоре сюда перенесли и тайбернскую виселицу. Публичное повешение преступников всегда было для горожан чем-то вроде праздника, и они приходили к виселице с самого раннего утра, чтобы занять лучшие места. В расположенной напротив таверне «Magpie and Stump» посетителям подавали специальные «висельные завтраки», за которыми они могли скоротать время до восьми часов, когда начиналась казнь. Приговоренного вели к эшафоту по узенькой улочке, проходившей между зданиями тюрьмы и суда, за что ее начали называть Dead Man's Walk— Тропой Смертников. Тела повешенных закапывали где-то поблизости. Посмотреть на все по приходило столько народу, что однажды, в начале нашего века, в давке погибло около тридцати зрителей. Впоследствии между тюрьмой и церковью Гроба Господня, которая находится вон там на Гилтспер-стрит, был прорыт туннель, по которому приговоренных вели на исповедь. А еще спустя некоторое время публичные казни и вовсе отменили и преступников начали вешать посреди тюремного двора. Лондонцы были не очень рады этому решению. Ведь их лишили такого развлечения!
Наследники и их провожатые зашли в здание суда и следом за гордо вышагивавшими барристерами направились в более старый из двух судебных залов, где сегодня должно было проходить слушание. К счастью для вампиров, залы суда были крытыми. Однако они стали такими относительно недавно. Раньше правосудие предпочитали вершить под открытым небом, чтобы людям не приходилось дышать спертым воздухом. К тому же это снижало вероятность распространения различных инфекционных заболеваний.
Вирад подвели наследников к местам для зрителей, а затем посоветовали им сесть и вести себя спокойно.
Юные вампиры с любопытством оглядывали зал. Для всех, кроме Вирад, это было первое посещение суда.
В обшитом темным деревом помещении царила величественная и в то же время мрачная атмосфера. В центре зала возвышалась огражденная деревянными перилами площадка со стулом, на котором должен был сидеть обвиняемый. Отсюда его могли видеть все присутствующие. Напротив скамеек для зрителей за специальным барьером и также на небольшом возвышении находилось место судьи. Слева от него располагалась трибуна, куда вызывали свидетелей. С одной стороны напротив судьи сидели представители обвинения, а с другой — защитники. У правой стены находились места двенадцати присяжных заседателей. Рядом с ними сидел секретарь, который записывал все, что говорилось в здании суда.
Лорд Милтон и его барристеры расположились в первом ряду за местами защиты. Возможно, таким образом Вирад хотели продемонстрировать свою позицию? Наконец-то в зале воцарилась тишина. Присутствовавших, среди которых были и журналисты, попросили подняться и поприветствовать высокий суд. В зал вошел судья в красной мантии и роскошном белом парике. За ним следовали двое помощников. Когда все трое заняли стулья с высокими резными спинками, остальным присутствующим тоже разрешили сесть.
Затем двое полицейских ввели в зал закованного в наручники Оскара Слейтера и отвели его на место подсудимого, немного напоминавшее клетку зверинца, в которой напоказ толпе выставляют редкое животное.
Алиса озадаченно смотрела на обвиняемого. Она читала в газете, что Слейтер был немецким евреем, но о его внешнем виде там ничего не было сказано. Теперь же вампирше бросилось в глаза, что внешность подсудимого не соответствует показаниям свидетелей. Слейтер был сорокалетним мужчиной среднего роста, широкоплечим и коренастым, с длинным орлиным носом и широкими черными усами. И хотя он уже более двадцати лет жил в Англии, нетипичные для жителей Туманного Альбиона черные волосы и глаза сразу же выдавали в нем иностранца.
В судебных актах было сказано, что подозреваемого видели служанка Хелен Ламби и сосед убитой мистер Адаме. Они вместе поднимались по лестнице и наткнулись на предполагаемого убийцу прямо в квартире жертвы. Проскочив мимо них, он помчался вниз по лестнице и скрылся в неизвестном направлении.
Сначала Хелен Ламби заявила, что не сможет опознать этого мужчину. От мистера Адамса тоже было мало толку, поскольку он не взял с собой очки. И все же сосед описывал подозреваемого как мужчину приятной наружности, которого он вначале принял за родственника мисс Гилкрист. Несмотря на такие неопределенные показания, полиция объявила о розыске преступника — мужчины возрастом от двадцати пяти до тридцати лет, ростом около метра семидесяти, гладковыбритого, худого, предположительно одетого в серое пальто и мягкую шапку.