Смертельная жатва

Грэм Хизер

Ровенна позорно трусила. А вдруг она разучилась заниматься любовью? Хотя говорят, что это как ездить на велосипеде – если раз научишься, то на всю жизнь. Да, но бывают же случаи… А вдруг она упадет? Вдруг она будет неуклюжей?

А тем временем его руки бродили по ее спине и рот, горячий и мокрый, терзал ее рот внутри и снаружи. Потом он вдруг отступил, хрипло дыша, мотнул головой, откидывая с лица спутанные ее руками волосы цвета бронзы. Она испугалась: подумала, что зашла слишком далеко, слишком жадно и глупо себя повела. Но он

лишь вытер пот со лба, а затем снова впился губами ей в губы, так что ее словно током ударило, а руки сами нашли его джинсы и стали дергать за «молнию».

Дальше все было как в тумане. Она только помнила его руки на своем лице, плечах, груди – повсюду. Одежда была сброшена, и они повалились на кровать, где оказалось, что реальность с Джереми превзошла все ее мечты. Его губы следовали за руками. Они ласкали друг друга лихорадочно, отчаянно, стремясь приблизить момент наивысшего блаженства и одновременно отдалить его. Они были сразу бесстыдны и робки, торопливы и медлительны. Она долго лежала словно в забытьи, отдавшись на милость его проворного, дразнящего языка, а когда ощутила на себе тяжесть его тела, ее веки распахнулись, и ее пронзил взгляд его серых штормовых глаз.

И от этого взгляда, как от первого прикосновения, ее словно обожгло горячим ветром. Он проник в нее глубоко и уверенно, и они отдались страсти, двигаясь сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее. Ее ногти впивались в его спину, зубы щипали кожу плеч, а губы покрывали поцелуями шею. Она растворилась в грохоте их сердец, в хрипе их дыхания и в ритме их движений, вечном, как сама жизнь. Взрыв, что потряс ее, был точно буря в пустыне. Его тело в последний раз напряглось каждым мускулом, а затем со стоном обмякло поверх нее. Так они лежали, переплетя пальцы, слушая затихающий грохот в груди. Наконец все стихло, и в темноте явственно раздалось тиканье часов. Холодок пополз по ее обнаженному телу. Надо было бы что-то сказать, но слова не шли на ум. Джереми откатился на бок, продолжая обнимать ее одной рукой.

– Ты знаешь, как долго я себя сдерживал? – прошептал он.

– А я-то думала, что тебе не нравлюсь, – тоже шепотом призналась она.

Она была благодарна ему за тихий, приглушенный смех, за прикосновения пальцев, ласкающих ее скулу и подбородок, будто запоминая очертания ее лица. Его глаза – сейчас дымчато-серые, туманные – смотрели на нее, будто не верили, что такая глупость могла прийти ей в голову. А она гадала, доведется ли ей когда-либо узнать его по-настоящему, узнать, откуда он черпает свою силу, страсть, решительность, уверенность в себе… Затем она испугалась, вспомнив, что просто слишком долго пробыла вне игры. Она придает чересчур важное значение случайной связи, и тайны его сознания предназначены совсем не для нее. А на самом деле ей стоит радоваться, потому что он не был с ней груб и не вскочил сразу же после секса, спеша одеться и уйти.

– Я тебя до смерти боюсь, – вдруг сказал он.

– Меня? – изумилась она.

– Тебя.

«Потому что я ненормальная?» – подумала Ровенна про себя, а вслух прошептала, страшась услышать ответ:

– Почему?

– Потому

что ты… это ты! – засмеялся он. – И я этому рад. – Он крепче обнял ее. – Знаешь, я чувствовал себя как дурак, когда пришел сюда.

– Да уж ладно. А я-то как запаниковала, открыв дверь.

– Да? Ты хорошая актриса.

– Спасибо.

– Когда твой самолет? – спросил он со вздохом.

– В полдень. А твой?

– В одиннадцать тридцать. Хочешь, дождусь и подвезу тебя?

– О, не стоит меня ждать, я возьму такси.

– Я знаю, что возьмешь, но тебе хотелось бы поехать со мной?

– Да, конечно, если ты не торопишься. Но… тебе не обязательно подвозить меня до самого дома. Я выйду раньше, потому что мне нужно… повидать друга.

«И надо же так фальшиво врать», – подумала она, хотя это была не ложь, а скорее полуправда.

– Навестить друга-сыщика, верно? – спросил он тоном, не лишенным резкости.

Она хотела сказать, что представит их друг другу, но у нее вырвалось, прежде чем она успела прикусить язык:

– Ну и что? Я обещала позвонить сразу, как прилечу. Но я с удовольствием поеду с тобой, – продолжала она, понимая, что это звучит нелепо, особенно учитывая ее настоящее положение.

– Отлично. Буду признателен тебе за компанию. Заодно и дорогу покажешь.

Он начал подниматься, но Ровенна, к своему удивлению, удержала его:

– Тебе не обязательно сейчас уходить.

Он оглянулся, пожал плечами, и улыбка медленно расползлась у него на лице.

– Ладно, я останусь.

Он снова лег и припал к ее губам.

«Заниматься любовью легко, – думала Ровенна, – гораздо легче, чем я ожидала. Уж, во всяком случае, легче, чем ездить на велосипеде после долгого перерыва».

Потом она заснула. Когда ей снова привиделось кукурузное поле, она попыталась прогнать этот сон. «Нет, пожалуйста, не надо… не надо сегодня. Пусть сегодня я буду с ним, только с ним!» И словно в ответ на ее просьбу в поле появился Джереми. Теперь она была не одна, они были вдвоем.

– Покажи мне, – попросил он.

– Нет, – ответила она, но прервать течение сна было не в ее власти.

Они побежали вместе. Она знала, что ждет их впереди, она уже видела эти злобные пустые глазницы и пыталась остановиться, но не могла. Все, что она могла, – это умоляюще заглядывать ему в лицо. Его серые глаза потемнели, как небо у них над головой. Скоро их поглотит тьма. Она услышала крик первой вороны, что летела к ним злой черной тенью среди клубящихся серых облаков.

– Бежим, – твердил он ей, – бежим!

И они бежали.

– Ровенна!

Она вздрогнула и проснулась. Джереми склонился над ней, легонько потряхивая ее за плечо. Она уставилась в его встревоженные глаза. Сон растаял. «Черт побери эту Кендалл», – думала она. Прислушиваться к своим снам? Вот только этого ей не хватало.

– Извини, – вздохнула она.

– Страшный сон приснился? – сочувственно спросил он, думая, вероятно, что первое впечатление его не обмануло и он спит с сумасшедшей.

– Д-да, – ответила она, – извини, что разбудила.