Смертельно безмолвна - 2
Шрифт:
– Вот, – парень достает из рюкзака какую-то футболку, – я забрал ее, когда... когда не
соображал, что делаю. Мне показалось, что я должен вернут ее на место.
Недоуменно выгибаю бровь, присматриваюсь и понимаю, что это черная футболка с
надписью «Рамоунз». Я искала ее несколько недель назад, но не смогла найти. Растерянно гляжу
в сапфировые глаза парня, а он стоит напротив и превращается в статую. Все сейчас напоминает
о том, через что мы прошли, с чем остались.
избавиться от него и от человечества. Наверно, такое никогда не сотрется из моей памяти.
Коротко киваю и выдавливаю фальшивую улыбку.
– Спасибо. – Киваю еще раз. – Мне всегда нравилась эта футболка.
– Я знаю. – Его голос тверд, мышцы на руках напрягаются. Мэтт отводит взгляд, но у меня
все еще горит кожа, словно он прожигает во мне дыру. Я поднимаюсь с кровати.
– Помнишь, как мы с тобой договаривались?
Нортон вновь глядит на меня.
– Оставить прошлое в прошлом.
– Но это не так-то просто, верно?
– Совсем не просто.
– Я все время думаю... – прохожусь ладонью по лицу, – как я выжила? Да, Морт спас мне
жизнь, но он ведь не залечил рану, Мэтт. Это так странно.
– Слушай, не всему можно дать объяснение. Мир, в котором ты живешь, безумный.
– Но раньше такого не случалось.
– Все бывает впервые. Может... Может, это Норин излечила тебя. Ты ведь до сих пор не
знаешь, на что способны призраки. Если они могут прикасаться к тебе, то...
– Или же это Люцифер. – Я стискиваю зубы и морщусь. – Он решил, что вернет меня к
жизни и ящик Пандоры вновь откроется.
– Ну, – Мэттью всплескивает руками в стороны, – если и так, он ошибался.
– Дьявол никогда не ошибается.
– А еще Дьявол влюбился в Норин и наколдовал цветы на ее могиле. Тебе не кажется это
странным и необычным? Прекрати накручивать себя, ладно?
– Ладно, – я сутулюсь, – давай просто к чертовой матери сожжем эту футболку.
Парень усмехается и потирает пальцами переносицу.
– Хорошая идея. Но с этой вещью плохих воспоминаний связано столько же, сколько и
хороших. Может, лучше просто спрятать ее куда-нибудь? У тебя все равно такой бардак, что ты
еще на месяц ее из виду потеряешь.
– Вот значит как. – Я возмущенно округляю глаза и ставлю на пояс руки. – Бардак не у меня,
а у тебя, ясно? А в моей комнате творческий беспорядок.
– Буду знать, как это называется, – закатив глаза, ворчит он.
– Иногда хочется треснуть тебя, честное слово.
– Я бы на твоем месте так не рисковал.
Он вновь улыбается, крадется ко мне, а я прищуриваюсь. Самодовольный павлин, не
слушающий никого кроме
широкие, обсидиановые глаза, угольные волосы и кривая ухмылка смогут затмить плохой
характер и отвратное поведение. Мэтт откидывает на кровать футболку, притягивает меня к себе, и, черт подери, да. Могут. Он вновь улыбается, а я как идиотка всегда жду, чтобы у него на лице
расплылась улыбка, потому что это такая же редкость, как и снег летом.
– Ты невыносимый, – на выдохе признаюсь я, но руки все же овивают его шею.
– Это политика Хэрри, всегда говорить правду. Помнишь?
– Помню. Но Хэрри простить можно, а тебя – нет.
– Почему это?
– Потому что к тебе у меня всегда было предвзятое отношение.
Неожиданно дверь в спальню распахивается. На пороге оказывается Джейсон.
Он усмехается, увидев руки Мэттью на моей талии, а мои руки – на его плечах, я тут же
покрываюсь багровыми пятнами.
– Понимаю, у вас тут экстаз, – низким голосом протягивает оборотень, – но Мэри на кухне
ждет вас уже минут пятнадцать. Спускайтесь. Она приготовила чай.
Он уходит. А я до сих пор стою пунцовая, как и шторы в гостиной. Естественно, они
подслушали весь наш разговор, и, естественно, они даже не подумали, как это ужасно.
– Наверно, они догадались, что речь идет не о тригонометрии, – предполагает Мэтт, а я
искренне усмехаюсь и перевожу взгляд на парня.
– Скорее всего.
– На самом деле, я даже не поздоровался.
– Поздоровайся сейчас. Она все равно все прекрасно слышит! – Громче протягиваю я и в
растерянности покачиваю головой. – Никакой личной жизни.
– Придется встречаться у меня.
Я хмурюсь и нервно дергаю уголками губ. После всего, что случилось, находиться в доме
Нортонов и общаться с его родителями невероятно сложно. Мэттью рассказал мне о том, как
отец приглашал домой психотерапевта, как он видел Мэтта в комнате, когда Эби погибла. Я
причинила этой семье слишком много боли.
– Ты опять об этом думаешь.
– Да нет, – отмахиваюсь, – не думаю.
– Думаешь. Ари, – Мэтт заключает мое лицо в ладони, – прекрати. Мой отец хорошо к тебе
относится, а Долорес так вообще тебя обожает.
– И все это потому, что я стерла их память.
– Если бы они знали всю правду, их мнение бы не изменилось.
Почему Мэтт вечно со мной спорит? Прохожусь пальцами по его рукам и на выдохе отхожу
в сторону. Нахожу в столе кривой осколок размером с ладонь.