Смертельно опасны (антология)

Мартин Джордж Р.Р.

И тут некий безумный однорукий пророк, именующий себя Пастырем, разразился речью против драконов – не только тех, что могли прилететь извне, но и местных, столичных. «Они вас всех превратят в головешки, – вещал он. – Жены ваши будут метаться, охваченные огнем, бесстыдно обнажающим их; глаза ваших плачущих детей вытекут, их нежная плоть обуглится. Грядет Неведомый, чтобы покарать нас за грехи наши! Молитвы не утишат гнева его, слезы не угасят драконьего пламени. Лишь кровь способна на это – моя, ваша, их. – И он указал обрубком правой руки на холм Рейенис, где чернело на звездном небе Драконье Логово. – Там они обитают, демоны.

Это их город. Если хотите, чтобы он стал вашим, убейте их! Если хотите очиститься от греха, омойтесь кровью драконов! Одна лишь кровь способна угасить пламя ада!»

«Бей их! Бей их!» – поднялся рев, и стадо Пастыря, словно зверь о десяти тысячах ног, повалило к Драконьему Логову с факелами, ножами, дубьем. Самые благоразумные отставали, но на каждого ушедшего в толпу вливались трое других. У холма Рейенис число драконоборцев увеличилось вдвое.

Королева Рейенира наблюдала за этим с крыши крепости Мейегора на холме Эйегона вместе с сыновьями и приближенными. Факелов у Драконьего Логова было столько, будто все звезды спустились с небес. Рейенира послала гонцов к сиру Бейлону у Старых ворот и к сиру Гарту у Драконьих, приказывая им разогнать толпу и взять под защиту королевских драконов, но не было никакой надежды, что гонцы доберутся туда, да и золотых плащей оставалось слишком мало, чтобы надеяться на успех. Принц Джоффри умолял мать отпустить его на вылазку с рыцарями замка и Белой Гавани, но королева не позволяла. «Взяв тот холм, они придут к этому, – говорила она. – Каждый меч нужен нам для защиты Красного Замка».

«Но они ведь убьют драконов!» – сокрушался принц Джоффри.

«Или наоборот. Будет только лучше, если весь этот сброд сгорит».

«Они Тираксеса убьют, матушка!»

«Кто? Эти пьяные смерды, это дурачье, эти крысы? Да они пустятся бежать при первом же всполохе драконьего пламени!»

«То-то и есть, что пьяные, – вмешался тут придворный шут Гриб. – Пьяному море по колено. И дурачье они, верно, но и дурак может убить короля. А что до крыс, так тысяча крыс и медведя повалит, сам такое видел на Блошином Конце».

В этот миг раздался рев Сиракс, и только тогда все заметили, что Джоффри на крыше нет. «Не смей! – вскричала королева. – Я запрещаю!» Но Сиракс уже взлетела и умчалась во мрак. На ней с мечом в руке сидел Джоффри. «По коням! – кричала Рейенира. – Все за ним! Верните моего сына! Он не знает, не знает!»

Но было уже слишком поздно.

Ни один мудрец за долгие века так и не сумел разгадать, что за таинственные узы связывают дракона с его хозяином. Мы знаем лишь, что дракон не лошадь, и не всякий, кто вскочит в седло, сможет на нем усидеть. На Сиракс, кроме Рейениры, никто еще не летал. Зная Джоффри по запаху, она дала себя отвязать, но когда он сел на нее, все изменилось. Принц снялся впопыхах, без седла и бича, желая то ли послать Сиракс в бой, то ли, что вероятнее, долететь на ней до Драконьего Логова и своего Тираксеса. Возможно, он собирался освободить всех тамошних драконов.

Как бы там ни было, до холма Рейенис он так и не долетел. Сиракс начала метаться, почуяв на себе незнакомого всадника, а летящие снизу камни, копья и стрелы бесили ее еще пуще. Она сбросила Джоффри с высоты двухсот футов над Блошиным Концом.

Мальчик упал на крышу и полетел с нее вниз. Он сломал себе спину, осколки сланца изрезали его как ножи, собственный меч вонзился ему в живот.

Говорят, что дочка свечника по имени Робин обнимала и утешала его, пока он умирал, но это скорее легенда. «Прости меня, матушка», – будто бы сказал он, но никто не знает, к своей матери он обращался или к Небесной.

Так погиб Джоффри Веларион, принц Драконьего Камня и наследник Железного Трона, последний из сыновей Рейениры от Лейенора Велариона… или, как полагают многие, от сира Харвина Стронга.

У Драконьего Логова между тем кипел бой.

Гриб не солгал: крысы, когда их много, способны повалить и быка, и медведя, и льва. Большой зверь убивает их сотнями, но они не сдаются: кусают его за ноги, лезут по брюху, бегут по спине. А у крысолюдов с Блошиного Конца, помимо копий, топоров и дубинок, были даже луки и арбалеты.

Золотые плащи Драконьих ворот, повинуясь приказу, двинулись было на холм, но отступили, убоявшись превосходства бунтовщиков; до Старых ворот гонец королевы не доскакал. Толпа, перебив немногочисленную стражу Драконьего Логова, выламывала двери (главные ворота, окованные железом и бронзой, не поддались им, но в здании было много других ходов) и лезла в окна.

Если они надеялись застать драконов спящими, то напрасно: от шума и грохота те давно пробудились. Немногие очевидцы, выжившие в ту ночь, рассказывали о запахе крови и топорах, крушивших тяжелые двери. «Редко увидишь, чтобы люди по доброй воле бросались в погребальный костер, – писал впоследствии великий мейстер Манкен, – но ими владело безумие». Когда первые бунтари хлынули на песок, их встретили все четыре разъяренных дракона.

Летописцы расходятся в том, сколько людей тогда погибло в Драконьем Логове, двести или две тысячи; на каждого погибшего приходилось десять обожженных, но выживших. Драконы, сидевшие в тесноте, на цепях, под куполом, не могли ни улететь, ни отбиться от врагов крыльями. Они дрались рогами, когтями, зубами, вертясь во все стороны, как быки в крысиной яме… и выдыхали огонь, в отличие от быков. Драконье Логово обратилось в ад: люди вопили и оплывали, как свечки, но на место одного сгоревшего являлись десять других и драконов, одного за другим, убивали.

Первым стал Шрикос, сраженный дровосеком по прозвищу Хобб-Рубака: тот вскочил дракону на шею и молотил его по голове топором, а Шрикос ревел и вился, стараясь сбросить его. Хобб нанес семь ударов, выкрикивая имена семерых богов; на седьмом, Неведомом, топор расколол череп и вошел в мозг.

Моргула, согласно летописям, убил Пылающий Рыцарь, здоровенный детина в доспехах. Он ринулся прямо в огонь и раз за разом вгонял копье в глаз дракона, но и сам погиб, заключенный в свои расплавленные доспехи.

Тираксес, дракон принца Джоффри, уполз назад в свое логово и завалил вход в него трупами сожженных врагов, но бунтовщики проникли к нему «с черного хода», со стороны холма. Повернувшись к ним, Тираксес запутался в цепях; победу над ним приписывали себе полдюжины мужчин и одна женщина.

Последняя, Огненная Мечта, сдалась не так скоро. Две своих цепи, по преданию, она порвала в миг гибели Гелайены, остальные вывернула из стен, когда начался штурм. Врагов она рвала зубами и терзала когтями, не переставая в то же время палить их огнем. В конце концов она взлетела, стала кружить под куполом, атакуя людей с высоты, и перебила больше народу, чем трое остальных вместе.