Смертельное лекарство
Шрифт:
Когда я сконцентрируюсь, я почти всегда могу запрограммировать свое пробуждение. Знакомый психолог говорил мне, что это довольно редкое свойство, говорящее о сильной воле. Не знаю, сильная ли у меня воля, но и в этот раз я проснулась около шести, когда уже сильно стемнело. Я растолкала Илью, который посапывал на переднем сиденье, и сказала:
— Поехали.
— Куда?
— Туда, к дому. Только не по тем улицам, по которым мы шли. Бери левее, и я покажу, где свернуть.
Было уже совсем темно, когда мы въехали в изрытую колдобинами улочку. Отсчитав третий дом от угла, я велела Илье остановиться.
— Куда это мы приехали? —
— К интересующему нас объекту. Только с тыла. Эта улица идет параллельно той, где стоит тот самый дом. Теперь слушай меня. Я сейчас выйду и пойду тут кое — что погляжу. А ты развернись и встань вон там, в конце улицы, — там вроде колдобин поменьше, можно с места набрать скорость. Мотор не выключай.
— Ты что, собралась туда залезть? — только теперь сообразил мой спутник. — Ты сдурела?
— Такая работа, Илюша, ничего не поделаешь, — наставительно сказала я, доставая из дорожной сумки необходимое снаряжение. Там был моток толстой веревки, кусачки и темное покрывало. Довершал список газовый пистолет, выполненный точь-в-точь под «макаров». Увидев его, Илья еще больше испугался:
— Ты что, с оружием? Подсудное ведь дело!
— И не говори, с кем ты связался на старости лет — со взломщицей и без пяти минут убийцей. Может, передумаешь и тихо уедешь отсюда?
— Да нет, что ты, — смутился Илья. — Это я так, за тебя беспокоюсь.
— Не надо за меня беспокоиться так уж сильно. Пистолет газовый, и пользоваться им я собираюсь в самом крайнем случае. Ясно? Ну до встречи.
С этими словами я выбралась из машины и направилась к калитке. Оказавшись во дворе, огляделась. Слева тускло светилось окно покосившейся хибары. Справа чернели сараи. А впереди, загораживая полнеба, темнела стена — та самая, из-за которой я здесь очутилась. Как видно, обитатели дома по Маркса, 9 окружили себя со всех сторон, не слишком доверяя соседям. Однако у меня сохранялась надежда, что с этой стороны следить за стеной будут не столь внимательно.
Стараясь не хрустеть подтаявшим снегом, я прошла к стене. Между ней и ближайшим сараем сохранялся зазор в полметра — видно, те, кто сооружал стену, оставили его специально. Ну да это не страшно. Я вскарабкалась на крышу сарая и извлекла из висевшей на поясе сумки первую часть своего оборудования. Это была разборная лесенка с крючьями на концах. Спустя несколько минут один конец лесенки зацепился за верх стены, а другой опирался о крышу сарая. Я еще раз проверила свою амуницию — не брякает ли что, нет ли светлых пятен — и осторожно стала карабкаться на стену.
Ага, вот я и наверху. Отсюда был виден не весь двор — только задняя часть дома. Окна были плотно затянуты шторами, и мне не удалось разглядеть, что происходит внутри. Я извлекла из сумки веревку и альпинистский крюк. Со стороны двора стена была не железной, а более основательной — бетонной, что облегчало мою задачу. Установка крюка заняла некоторое время. Затем я закрепила веревку и по ней спустилась вниз. Здесь из сумки был извлечен новый предмет — плащ с маской для лица. Надев его, я стала почти невидимой. Не зря я столько времени потратила на занятиях у сенсея. Я двинулась вдоль стены дома и заглянула за угол.
Вот здоровенный сарай, который я мельком видела сквозь открытые ворота. Вот парень с автоматом — стоит, прислонившись к сараю. Второго охранника не видно. И вообще больше никого не видно. И ничего. Может, обойти дом с другой стороны — вдруг там найдется щелочка в шторах, через которую можно подглядеть, что делается внутри, или еще что-нибудь интересное? Я уже повернулась, чтобы отправиться по намеченному маршруту, как вдруг за воротами раздался гудок. Я замерла на месте.
Охранник поднялся по небольшой лесенке и глянул в глазок. Значит, глазок все-таки есть — только не там, где я его выискивала. Тем временем на гудок из дома вышли еще двое — второй парень с автоматом и невысокий темноволосый мужчина. В воротах вначале открылась щелочка, состоялись какие-то переговоры, затем створки распахнулись, и машина въехала во двор. Ворота тут же были закрыты. Зато открылись двери склада. С того места, где я стояла, мне была видна половина склада. Как там все было классно! Яркое освещение, широкие стеллажи, гладкий бетонный пол… Контрастом этому великолепию стали двое понурых доходяг, появившихся из глубины помещения. Они открыли задний борт машины и стали выгружать из нее ящики с бутылками — судя по звуку, пустыми. Когда один из работяг чуть замешкался, автоматчик, не задумываясь, саданул его прикладом:
— Шевелись, падло!
— Не ругаться, сколько я говорил! — раздался голос темноволосого с сильным кавказским акцентом. Сам он в разгрузке не участвовал. Вместе с человеком, вышедшим из машины, он отошел в сторону — причем как раз в мою, так что я могла слышать каждое слово.
— Ну как дела, как бизнес? — спросил кавказец.
— Продажа как обычно, но проблемы возникли, — ответил его собеседник. Он стоял ко мне спиной, лица я не видела. Одет он был в китель наподобие военного.
— Какие у нашей фирмы могут быть проблемы?
— Налоговик наш что-то не по делу оборзел, лицензии опять требует. Выступал тут по радио: «Я, — говорит, — прикрою все лавочки, не платящие налоги».
— Может, ему мало? Надо больше давать.
— В том и дело, что он брать перестал.
— Перекупили, значит.
— Наверно. А еще вчера двоих наших ребят замочили.
— Как это?
— На Волге под лед затолкали. А какой-то рыбак видел, пошел в отделение и рассказал. Сначала их заставили прорубь долбить, а потом в нее же и затолкали.
— Вот гады! — Лицо кавказца исказилось. — Это Спиридона дело, я знаю! Разрешил бы мне Турок, я бы этого Спиридона своими руками… Взял парочку надежных ребят и достал бы его где угодно. От меня же не спрячешься — ты меня знаешь!
— Да уж… — согласился его собеседник. — Только Турок воевать не хочет. Приказал сидеть тихо. Не время, говорит.
— Политика… — с презрением протянул кавказец. — Я тебе так скажу: этот Спиридон и Хозяина убил. Аллах свидетель — его это дело.
— Вряд ли, — покачал головой второй собеседник. — Спиридон сошка мелкая. Хозяин ему не ровня. Тут о-очень крупные люди замешаны.
— Может, ваши? — спросил кавказец.
— Может, и наши, — неожиданно легко согласился второй.
Признаться, я ничего не поняла в последних двух репликах. Чьи «ваши»? Ладно, слушаем дальше.
— Ты закрутки привез? — спросил кавказец.
— Закрутки, этикеток двадцать тысяч, тару — все, как заказывали.
— Давай накладную. Так…
Тем временем работяги кончили разгружать и начался обратный процесс: со склада стали выносить ящики с бутылками. Судя по тому, как кряхтели носившие, на этот раз тара была не пустая — с содержимым.