Смертельные игры Пустоши. Узница
Шрифт:
Еля почувствовала, как её лицо осторожно обхватили тёплые мужские ладони, легкое чужое дыхание на лице, а затем — нежный легкий поцелуй на одном закрытом веке, на другом, на виске, цепочка невесомых поцелуев от виска к скуле, а потом тёплые губы осторожно накрыли её губы.
Майстрим целовал нежно, останавливаясь и словно спрашивая разрешения на дальнейшие действия. Не чувствуя сопротивления от оцепеневшей девушки, он ласково покрывал поцелуями любимое лицо и губы, снова полностью контролируя себя, осознавая, как
Теперь он тонко ловил изменения в настроении Ели, с напряжением отмечая, как испуг и насторожённость сменила растерянность, а потом он понял, что нужно перестать себя сдерживать и отпустить свои чувства, чтобы они окутали любимую в самый плотный и невероятный кокон из нежности, восхищения и любви, проникли в ожесточённое сердце и, если в нём осталась хоть капля прежней любви, заставили его биться быстрее и вспомнить...
Вспомнить о нём.
Май почувствовал, как задрожало хрупкое тело, а Еля, с каждой секундой всё больше теряя решимость, прошептала как-то безнадёжно:
— Отпусти.
— Ты боишся? — прошептал в губы, понимая, что сможет отпустить, только вырвав сердце из груди. — Отпустить? — если сейчас она ответит «да», то он тут же отпустит.
Май невольно напрягся, но Еля почему-то промолчала, и он снова приник к нежным искусанным ею губам.
И не смог поверить, когда Еления сначала замерла, потом будто всхлипнула, а потом, вместо положительного ответа, осторожно обвила его шею тонкими руками, прижалась к нему и зарылась пальцами в его короткие волосы, робко отвечая на поцелуй.
Майстрим Данери, будучи эмпатом, искусно ловя малейшую эмоцию любимой, балансировал на грани, впервые в жизни ему хотелось полностью отпустить себя, забыть обо всём и ни о чём не думать, обрушить на Елю страсть, желание и нежность, накопившиеся за долгие годы тоски и отстранённого восхищения. Но он себя сдерживал, понимая, как это опасно сейчас.
«Девочка моя, любимая, самая смелая, самая нежная... поверила...» — невероятное облегчение обрушилось на Майстрима так неожиданно, что на какое-то мгновение он все-таки совершенно перестал контролировать и себя, и то, что происходило вокруг.
Окружающий мир совершенно перестал для них существовать, казалось, что в целой вселенной были только они и их нежность, хрупкое девичье доверие, мужское обожание и облегчение, восхищение друг другом и надежда, что вдвоём они справятся со всем и всеми.
Ни Еления, ни Майстрим не видели и не чувствовали пристальный светящийся жёлтый взгляд огромного чёрного волка, который притаился за стволами деревьев.
Они не знали о том, что один из Хранителей мира лично отправился в Ровению, чтобы организовать похищение и доставку в Тюрьму Пустоши двух свободных невинных женщин, которые потребовались той, что несколько веков назад прозвали Пустошью.
Не подозревали, что скоро Хранитель почувствует настоящую ярость и, на короткий миг, абсолютное бессилие, потому что одной из женщин окажется Еления Огдэн — не только принцесса фурий, но теперь и невеста молодого императора Ровении, который не мог на неё надышаться и берег каждый волосок на светлой головке избранницы, приставив к ней охрану из лучших магов империи.
Но Хранитель мира бессилие ощутит лишь на мгновение, а затем спокойно и расчётливо станет готовить сложный и трудновыполнимый план, согласно которому молодой император Ровении Майстрим Данери не должен будет искать пропавшую перед свадьбой невесту.
Хранитель размышлял так. В конце концов, на кону судьба мира Арде, и Хранители мира, в первую очередь, должны думать об этом, а не об исковерканной жизни двух простых женщин, которых необходимо принести в жертву иномирному чудовищу, чтобы сохранить жизни многих и многих тысяч других невинных. Об искалеченной душе одного молодого благородного императора Хранитель не вспомнил.
Глава 22
Рон открыл глаза и тут же зажмурился, — яркий свет ослепил его, причинив практически физическую боль.
— Ронни, ты очнулся! — услышал совсем рядом глухой надтреснутый голос Ричарда и, все ещё жмурясь, скривился:
— Рич, не называй меня так, сколько раз просил, — сказал и поразился тому, как слабо и хрипло прозвучал его собственный голос. — Приглуши свет, глазам больно.
— Свет мягче! — приказал Ричард магическим светлякам, щёлкнув пальцами. — Всё, теперь не будет слепить.
Рон осторожно открыл глаза, оглянулся вокруг, нахмурился и вопросительно уставился на бледного уставшего брата.
— Что я здесь делаю?
— Ты совсем ничего не помнишь? — тоже нахмурился Ричард.
Рон задумался и понял, что, действительно, не помнит, как он оказался в этой комнате в одном из отдалённых поместий Аверинов.
В данный момент он лежал на огромной роскошной кровати в одной из многочисленных спален поместья, в которое несколько лет назад отправил Мэрини Рингс с дочерью Дарией. Это обстоятельство Рон прекрасно осознавал, но как и почему он здесь очутился? Не появлялся он здесь достаточно давно.
В это мгновение бесшумно открылась массивная деревянная дверь, зашла Мэрини Рингс в скромном тёмном платье, в руках девушка держала поднос, на котором находился пузатый чайник и две чашки.
— Ровен Ричард... — начала говорить ластана и изумлённо застыла, не сводя с Рона недоверчивого радостного взгляда.— О, боги! Ты очнулся! То есть... вы... то есть...
Мэрини растерялась, а затем стремительным шагом подошла к кровати Рона, поставила на прикроватную тумбу поднос и жадно принялась разглядывать наконец-то очнувшегося любимого мужчину.