Смертельные инвестиции
Шрифт:
– Вас это не касается.
Коровий взгляд сменился вспышкой. Она грозно смотрела на него и не отводила глаз. Гунарстранна успел заметить, что на диване рядом лежат две подушки. Две подушки – и только одно одеяло.
– Значит, до вчерашнего вечера вы его не знали, – язвительно заметил он. Кристин вызывающе кивнула в ответ; Гунарстранна почувствовал, как возвращается головная боль. – Должно быть, ваш гость – настоящий казанова!
Ей явно хотелось огрызнуться, но в последний миг девушка передумала. Неожиданно для себя Гунарстранна подумал: как хорошо,
– Как вы отнеслись к его приходу?
– Что значит «как отнеслась»?
Гунарстранна поджал губы:
– Вам не странно было общаться с мужчиной, который расстался с вашей покойной подругой за несколько минут до того, как ее убили?
– Меня это не тревожило. – Лицо у нее оставалось бледным, говорила она сдержанно. – Хорошо, что у нас появилась возможность поговорить о ней!
– Наверное, вы очень близко подружились! – с холодной улыбкой произнес инспектор, похлопав по подушке.
Кристин сжала губы, но смотрела на него насмешливо.
«Так вот где ты прячешься! – подумал инспектор. – У тебя все можно прочесть по глазам. Ты презираешь мои жалкие потуги что-то выпытать у тебя!» Ему понравилась ее стойкость. Понравился прямой взгляд. Они долго смотрели друг на друга в упор. Она надула губки, что ей очень шло; судя по всему, она решила ничего от него не скрывать.
– Я вам верю, – объявил Гунарстранна, проводя рукой по лбу. – Почему вы сегодня не пошли на работу?
– Не хотелось.
«Вот как, не хотелось», – констатировал Гунарстранна и кивнул.
– Вы с покойной хорошо ладили?
– Наверное, я была единственной, с кем у нее было хоть что-то общее… да.
– Почему вы сейчас так долго не открывали, а потом испугались?
– Мне показалось, это какая-то уловка. Чуть раньше зазвонил телефон, как тогда у Рейдун… Когда я подошла, звонивший повесил трубку. Ей тоже звонили очень рано…
– Откуда вы знаете?
– Сигур сказал, что кто-то звонил Рейдун перед самым его уходом; звонивший бросил трубку.
Гунарстранна задумчиво прикусил губу.
– Вы знаете, где она жила?
– Да.
– Вы бывали у нее дома?
– Да.
– Ей там нравилось?
– И да и нет… – Она замялась.
– Что ей не нравилось? – быстро спросил Гунарстранна и, видя, что его собеседница молчит, приказал: – Говорите!
– Тип с биноклем.
– Такой пожилой? Сосед из дома напротив? – уточнил инспектор.
– Да. Старый пердун, любитель подглядывать. Она всегда должна была помнить о занавесках… Входя в квартиру, первым делом проверяла, задернуты ли они. – Кристин Соммерстедт замолчала. Задумалась. – По-моему, сначала это ее мучило. Но потом она решила, что не будет обращать на него внимания.
– В каком смысле?
Кристин снова помолчала. Как будто сомневалась, что он ее поймет.
– Выкладывайте, – поторопил он и подмигнул ей.
Кристин Соммерстедт положила ноги на стул и скрестила их. Ногти на ногах она красила красным лаком.
– Возможно, мои слова покажутся вам пустяком, но… старый козел ей ужасно надоел. Просто до смерти… – Она снова замялась, подыскивая нужные слова. – Потом она решила, что не будет портить себе жизнь из-за какого-то засранца… Не станет без конца проверять, достаточно ли плотно задернуты шторы. Пусть себе смотрит. Она решила делать вид, будто его не существует.
– В каком смысле? – снова спросил Гунарстранна.
Кристин пожала плечами:
– Она его игнорировала. Пусть смотрит сколько хочет… пусть хоть лопнет от возбуждения. Она стала часто раздвигать занавески. Провоцировать его. Должно быть, ее поведение сводило его с ума – во всех отношениях. – Она снова задумалась, ушла в себя. – Однажды она увидела, что старик стоит у окна и… – Она опустила голову. – Он стоял у окна и мастурбировал. Тогда Рейдун начала раздеваться… не задернув занавески.
Гунарстранна рассеянно кивнул.
– Это было на прошлой неделе. После он ей позвонил. Угрожал, говорил непристойности.
– И как она это восприняла?
– Что именно?
– Его звонок.
– Только посмеялась.
Гунарстранна озадаченно нахмурился.
– Ну да, посмеялась, – повторила Кристин с дивана. – Старый пердун просто исходил дерьмом. Захлебываясь, лопотал, как он ее изнасилует, разрежет на кусочки… В выражениях он не стеснялся. А она только смеялась. По-моему, между ними началось что-то вроде войны. Рассказывая о нем, она всегда приходила в воинственное настроение. По-моему, то, что там творилось, было… просто ужасно.
– Что значит, по-вашему, «ужасно»?
Кристин всплеснула руками:
– Ну, может, не ужасно, а… дико. Немного странно было слушать последние сводки с фронта… как она воюет со старым козлом!
– И она совсем не боялась?
– Ни капельки.
– Значит, он звонил ей на прошлой неделе?
– Да. Кажется, она говорила со мной в четверг. Вот именно, в четверг. – Гунарстранна встряхнулся. Наконец-то он узнал нечто по-настоящему важное! Он внимательно посмотрел на подругу жертвы. Та раскраснелась, ее карие глаза пылали. – Мы нечасто говорили о нем, – продолжала она. – Рассказывали о том, как мы живем, в общих чертах. Ей не нравилось, что квартирка у нее такая тесная. Хотелось переехать в жилище попросторнее, где она могла бы развернуться. Ну а потом разговор неизбежно скатывался к старому козлу.
Кристин Соммерстедт все больше волновалась. Речь шла не просто о войне с противным стариком. Рейдун постепенно развивалась как личность. Она осознала свое право быть женщиной, одеваться по своему вкусу, не обращая внимания на отвратительного соседа.
– В каком-то смысле она чувствовала себя униженной! – продолжала Кристин. – Униженной потому, что ей не давали жить, как ей хочется.
Гунарстранна кивнул. Он пытался представить длинноногую пышногрудую блондинку, которая нарочно распаляет Арвида Юхансена. Она раздвигает занавески и всю ночь занимается любовью со своим длинноволосым дружком. Слушая Кристин, инспектор испытывал странное чувство. Когда его собеседница замолчала, он с холодной улыбкой спросил: