Смертельные враги
Шрифт:
Он машинально огляделся и замер, ошеломленный: все вокруг стало неузнаваемым.
Винтовая лестница исчезла. Проем в полу, через который он сюда проник, более не существовал. Несколько секунд назад он видел три двери, сейчас их осталось лишь две: та, возле которой он все еще стоял, и та, которая находилась напротив теперь пропавшей неведомо куда лестницы.
Пардальян, всегда обладавший здравым умом, почувствовал, что близок к сумасшествию. Тщетно шевалье пытался взять себя в руки, он ощущал, как постепенно его охватывает ужас.
Добавьте
Конечно, Пардальян понимал, что над ним нависла смертельная опасность, но этого еще было недостаточно, чтобы повергнуть его в смятение. Самое страшное заключалось в том, что он не знал, откуда исходит угроза. Он обнаружил, что все вокруг напичкано скрытыми механизмами, и теперь барахтался среди них, как муха в паутине, сотканной невидимым пауком, который забился в какую-нибудь мрачную щель и исподтишка следит за жертвой, готовый накинуться на нее, как только та окончательно ослабеет.
Его окружала неизвестность. Он не знал, не вырастет ли посреди казавшегося бесконечным коридора стена, не провалится ли плита, на которую он ставил ногу, не обрушится ли на него потолок, похоронив его под обломками. Когда будет нанесен удар? Откуда? Каким образом? Он не знал. От неопределенности у него кружилась голова.
– Неужто им было известно, что я там стою и подслушиваю? – яростно бормотал шевалье. – Так чего же от меня в конце концов хотят? Вынудить меня войти в камеру пыток? Негодяй, услышанный мною только что, верно заметил: «Этот человек будет вынужден идти теми путями, которые мы оставим ему свободными!»
И с той холодной насмешливостью, которая никогда, даже в самые опасные моменты, не покидала его, Пардальян воскликнул:
– «Человек» – это я! Пусть все дьяволы преисподней разорвут на части этого мерзавца со всеми его потрохами! «Этот человек!»... Ему мало убивать людей, ему еще надо их унижать!..
Он задумался на секунду и прошептал:
– Камера пыток!.. Ну что ж, черт подери! Пойдем посмотрим, что нас ожидает в этом зале!
И он твердым решительным шагом направился ко второй двери, уверенный, что она будет открыта.
– Черт возьми, – усмехнулся шевалье, видя, что она и впрямь поддается, – раз уж мне придется пройти через это...
Он переступил порог и в очередной раз оказался в коридоре. Все тот же полумрак, все та же тишина, все то же ощущение давящей тоски, которая, казалось, стекает по голым стенам, все тот же тяжелый воздух, словно насыщенный тайной и ужасом.
Пардальян привык владеть собой, к тому же он не раз попадал в крайне опасные ситуации. Держа шпагу наголо, он шел спокойной и твердой поступью – сохранить хладнокровный вид означало для него сохранить чувство собственного достоинства. Но для этого ему пришлось прилагать такие усилия, что он чувствовал, как по его лбу катятся крупные капли пота. Сердце его неистово колотилось, когда он говорил себе: «Настало
Он проделал уже довольно долгий путь, без конца сворачивая то направо, то налево и шагая – о чем он и не подозревал – по одним и тем же коридорам, что прихотливо перекрещивались и переходили один в другой; он шел, всматриваясь в углы, где густел мрак, нащупывая ногой пол, прежде чем ступить, все пытаясь найти выход из того фантастического лабиринта, где он бродил, словно потерянный, и так и не находил его.
Внезапно перед ним неведомо откуда возник новый отряд; шевалье скорее угадал появление вооруженных людей, чем увидел их; отряд молча двигался ему навстречу.
Он остановился и внимательно прислушался.
«Их по меньшей мере человек тридцать, – подумал он, – и по-моему, я вижу, как блестят знаменитые мушкеты, залп которых должен разнести меня на куски.»
Стремительным движением он поправил перевязь, удостоверился, что свободно достает рукой до кинжала, и, сдвинув брови, весь подобрался, готовый к прыжку; в тот же миг к нему вернулось его хладнокровие – ведь теперь перед ним были лишь существа из плоти и крови, вроде него самого.
– С этим надо покончить, – пробурчал он, – я иду в атаку!.. Какого черта! Так или иначе, я найду способ пройти!
Он уже намеревался броситься вперед, но внезапно замер на месте: сзади к нему крадучись приближалась другая группа солдат. В очередной раз он попал между двух огней.
«Ну нет, – подумал Пардальян, – это было бы чистейшим безумием! Гром и молния! Неужели я позволю дать себя убить? Необходимо во что бы то ни стало выйти отсюда живым!.. Клянусь папской утробой! Мне еще надо предъявить кое-какой счет высокочтимому господину Эспинозе.»
Он огляделся и вновь увидел слева от себя неглубокую нишу.
– Черт подери, – пробурчал он, – раз уж мне суждено войти в камеру пыток, то я, пожалуй, воспользуюсь предложенным мне путем. Спасибо за заботу, господа!
С насмешливой улыбкой от толкнул невысокую дверцу, как он и предполагал, она легко отворилась. Пардальян решил, что вооруженные люди пройдут мимо, не останавливаясь, как и в прошлый раз. Он в ярости захлопнул за собой дверь, проворчав:
– Ну что, и эту тоже я больше не смогу открыть? И хотя он толкнул дверь изо всех сил, она хлопнула, но осталась незапертой.
– Смотри-ка, – удивился Пардальян, – не закрывается! Что бы это значило?
И словно отвечая на его вопрос, чей-то голос вдруг крикнул:
– Мы его поймали! Он зашел сюда!
И тотчас же он услышал беспорядочный бег.
«Ага, – сказал себе Пардальян. – На сей раз эти храбрецы собираются напасть на меня. Схватка? Извольте... По мне лучше уж драться, чем постоянно ощущать, как тебя подталкивают к какой-то гибельной цели.»
Беседуя таким образом сам с собой, Пардальян не терял времени даром и внимательно осматривался вокруг.