Смертельные враги
Шрифт:
– Но мне его жаль, черт побери!
– Что поделаешь, Монсери, не всегда делаешь то, что хочется.
– Такова жизнь!
– И коли уж смерть Пардальяна должна обеспечить нам благополучие и процветание, то, клянусь честью, тем хуже для Пардальяна! – решил Сен-Малин.
– К черту Пардальяна! – пробурчал Шалабр.
– Каждый за себя и Бог за всех! – поддакнул Сен-Малин.
– Аминь! – заключили два других охранника и расхохотались.
Глава 16
СКЛЕП ЖИВЫХ МЕРТВЕЦОВ
Когда Пардальян, расставшись с Эспинозой, вновь оказался в коридоре, он встряхнулся и облегченно вздохнул. – Ух, наконец-то я вырвался из этого кабинета! Конечно, он оснащен очень хитрыми механизмами, но почему-то в нем не чувствуешь себя в безопасности – уж больно противны все эти капканы, потайные ходы, раздвижные перегородки, люки в полу... Здесь я по крайней мере знаю, куда ставлю ногу. И он тотчас же огляделся опытным взглядом, изучая то место, где находился:
– Хм! Кажется, я поторопился с выводом! А вдруг этот коридор нашпигован такими же штучками, как и кабинет, откуда я только что вышел? В какую же сторону мне идти?
Где тут выход? Направо или налево?.. Милейший господин Эспиноза мог бы мне подсказать... А что если вернуться и спросить у него дорогу?
Пардальян уже протянул руку, чтобы открыть дверь кабинета, но передумал:
– Ну нет! Я, кажется, добровольно лезу обратно прямо в пасть волку?.. Этот глава инквизиторов дал мне слово, что я смогу выйти так же свободно, как вошел. Он его сдержит... надеюсь... Но черт меня подери, почему он так странно улыбался, когда я уходил?.. Очень мне не нравится эта его улыбка!.. Наверное, было бы осторожней не слишком-то полагаться на чистосердечие этого священнослужителя... Постараемся потихоньку отыскать дорогу самостоятельно... Так... Я пришел справа, значит, теперь пойдем налево... Какого черта! Куда-нибудь да приду!
Приняв такое решение, шевалье энергично двинулся вперед, напряженно вглядываясь и вслушиваясь, положив руку на эфес шпаги, наполовину вынутой из ножен, и готовый к бою при малейшей тревоге.
Коридор, где он очутился, был очень широким – нечто вроде центральной артерии дворца, куда стекалось множество поперечных коридорчиков, более узких, а иногда и невероятно тесных. Сквозь редкие окна сюда пробивался свет, но его большей частью поглощали разноцветные витражи, так что в этих коридорах царили где полумрак, а где и полная темнота.
Шагов через пятьдесят центральный коридор резко поворачивал налево. Пардальян без помех преодолел большую часть пути, но, подходя к повороту, услышал шаги многочисленного отряда. Шум быстро приближался.
Удача, казалось, отвернулась от него: как раз в этом месте находилось окно, так что пройти незамеченным было невозможно.
Пардальян замер.
В то же мгновение послышалась отрывистая команда:
– Стой!
После чего на несколько секунд установилась тишина, а затем раздались лязг оружия, опускаемого на пол, гул громких голосов, ходьба взад-вперед и прочий шум, свойственный отряду, пришедшему на место.
«Проклятье! – подумал Пардальян. – Они собираются здесь расположиться».
Секунду он размышлял, спрашивая себя, следует ли ему вернуться обратно или же лучше идти вперед. Как часто с ним бывало в критических обстоятельствах, на губах его появилась холодная улыбка, и он решительно прошептал:
– Вот тут-то мы и посмотрим чего стоит слово господина инквизитора всея Испании... Вперед!
И он, не торопясь, двинулся по коридору.
Едва он сделал несколько шагов, как впереди показалась группа вооруженных людей. Казалось, они не заметили присутствия шевалье. Шутя и смеясь, они подошли к окну, сели в кружок на мраморный пол и принялись играть в кости.
Пардальян как раз собирался повернуть налево, когда наткнулся на вторую группку, которая присоединилась к первой – то ли для того, чтобы принять участие в игре, то ли для того, чтобы присутствовать здесь в качестве зрителей. Пардальян прошел мимо солдат, и они посторонились, молча пропуская его и почти не глядя в его сторону.
«Стало быть, – подумал шевалье, – они охотятся не за мной!»
Однако, поскольку коридор, куда он углубился, был занят более чем дюжиной мужчин, которые, судя по всему, расположились здесь на длительное дежурство, он, продолжая свой путь с совершенно спокойным видом, был тем не менее готов ко всему.
Он уже миновал почти всех вооруженных людей, и никто не обратил на него никакого внимания. Перед ним оставался лишь один солдат – присев на корточки, тот, казалось, был всецело поглощен починкой своего башмака.
Пардальян почувствовал, как к нему возвращается уверенность.
«Решительно, – подумал он, – я возвел напраслину на этого достойного инквизитора. С какой стати ему расставлять мне новую ловушку, если он мог отдать приказ уничтожить меня без всяких хлопот, пока я был всецело в его власти в кабинете с такими замечательными механизмами?»
И он пожал плечами, спрашивая себя: «Уж не выживаю ли я из ума, коли мне повсюду чудятся мнимые опасности?»
Предаваясь подобным размышлениям, он уже совсем подошел к солдату, присевшему на корточки и сосредоточенно ковырявшему подошву башмака. И тут он услышал голос, шептавший ему:
– Будьте начеку, сеньор... Избегайте дозоров... дворец охраняют военные... вас хотят схватить... Главное – не возвращайтесь назад, отступление вам отрезано...
Пардальян, который успел оставить солдата позади, живо обернулся, чтобы ответить ему, но тот уже бегом устремился к своим товарищам.
«Ого, – подумал шевалье, сразу внутренне подобравшись, – кажется, я поторопился бить себя кулаком в грудь... Но кто этот человек, и почему он меня предупреждает?.. Правду ли он сказал?.. Да, разрази меня гром! Вот какие-то люди выстраиваются в ряд и собираются перегородить коридор... Раз, два, три, четыре, пять рядов в глубину, и все вооружены мушкетами... Проклятье! Господин Эспиноза все делает на славу, и если я отсюда выберусь, то, право слово, не по его вине. Госпожа Фауста – а она великая мастерица устраивать ловушки – всего лишь жалкая ученица рядом с ним... Черт побери, унесу-ка я лучше поскорее отсюда ноги, а то если этим славным людям взбредет в голову разрядить в меня свои мушкеты, то господину посланнику французского короля придет конец.»