Смертельными тропами
Шрифт:
— Маруся…
Где–то совсем рядом раздался громкий треск веток, прервав мой порыв. Какой–то монстр? Причем, судя по звуку, немаленький. Я выхватил клеймор и прислушался. Тишина. Маруся, держа в руке лук, напряженно оглядывалась по сторонам. Я взял ее за рукав, потянул к старому дубу и прошептал:
— Давай сюда!
Только мы укрылись за толстым стволом, как раздался удар такой силы, что дерево завибрировало, а сверху на нас посыпались желуди и сухие ветки.
— Понасадили тут, ироды, ни пройти, ни проехать, — послышалось недовольное бухтение.
Голос показался мне знакомым. Не может быть! Неужели…
— Ах, вот вы где! Фух, еле вас нашла.
— Василиса? — я в недоумении осмотрелся, но поблизости никого не было.
— Ну да, кто ж еще. Эй, вы куда смотрите–то? Тута я.
Голос звучал совсем рядом, однако я по–прежнему ее не видел. Маруся тоже вертела головой во все стороны.
— О дерево ударилась, — пожаловалась изба из пустоты. — А вы чего здесь–то? С войны убежали?
— Блин, да где ты?!
— Да прям перед вами. Только я того… невидимая. Коли хотите войти, двигайте на ощупь, а я уж подскажу, как смогу.
Мы с Марусей переглянулись, и я рассмеялся.
— Как же тебе это удалось, Василис? Ты же говорила, какого–то ингредиента не хватает.
— А я нашла, — гордо ответила она. — Ты как с похода–то пришел, милок, у тебя вся одежа в пыли серебристой была. Ну, я и соскребла ее осторожненько. Оказалось, это и есть то самое, чего для зелья не хватало.
Серебряная пыль? Что за чушь? А впрочем… Ну да, конечно, темные духи, с которыми боролись маги Алвиоса, оставляли после смерти похожий на пыль осадок. И он рассыпался по моей одежде. Ну, изба, ведь додумалась же!
— Молодец, Василисушка.
Я нащупал лестницу, помог Марусе и влез следом. Мы на ощупь прошли в горницу. Странно, но внутри все было по–старому: пол, стены, печь, стол с лавками, буфет, сундук стояли на своих местах. А снаружи они совершенно невидимы. Чудеса! И уж точно не хуже Серегиной маскировки.
— А теперь давай во–он туда, к лужайке! — скомандовал я избе. — Там наши.
Глава 5. Ничего на свете лучше нету, чем бродить в избе по белу свету
Я выглянул в окно. Забавные ощущения, словно паришь над землей. Огляделся и в стороне заметил Лекса, видимо, отошедшего до ветру.
— Подвезти? — спросил я негромко.
Леха замер и начал осматриваться. Глядя на его реакцию, я с трудом сдерживал смех. Пришлось высунуться в окно по пояс, чтобы он меня заметил. Лешка выпучил глаза, беззвучно пошлепал губами и, наконец, произнес:
— Ты че, Димон, теперь вместе со штанами ноги тоже снимаешь? — а сообразив, что я вишу в воздухе, добавил: — И, похоже, тебя это окрыляет.
Заинтересовавшись нашим разговором, в окно выглянула и Маруся.
— Охренеть! А от этой вообще одна голова осталась! — Лекс подпрыгнул на месте и с воплями кинулся на лужайку. — Подъем! Подъем! Посмотрите, что они с Амой и Рокотом сотворили!
Да, непросто людям объяснять что–то нестандартное, особенно когда они спросонья. Но нам с Марусей это удалось, хоть и пришлось приложить немало усилий.
— …А теперь мы прямо в избе отправимся в монастырь, — закончил я.
Кое–как тимейты по очереди забрались по лестнице и на ощупь зашли в горницу. Неожиданное появление транспорта очень обрадовало, нами овладело безудержное веселье. Все как–то разом поверили, что задача теперь вполне выполнима, мы сможем найти Кладенец и освободить деревню.
Никогда еще в моей скромной комнатенке не было такого количества гостей. Все постоянно сталкивались друг с другом, ойкали, хохотали.
— Ну что, в Большие Луга? — спросил я. — За жратвой и зельями?
— Ага.
— Почто они вам, Луга энти? — встряла Василиса.
— Нам предстоит долгий рейд.
— Да бросьте, милые, разве ж они толково накормят? А я в печке–то вам и кашку, и борщ, и пирожки состряпаю. Могу и сидром по собственному рецепту угостить — он хоть и не крепкий, но головушку туманит, думы–печали снимает.
— Так у тебя же продукты кончатся.
— У, да я как раз давеча столько накупила. На месяц хватит.
Я с подозрением оглянулся на сундук и грозно спросил:
— А деньги где взяла?
Вокруг послышались сдержанные смешки.
— Дык это… ну…
— Василиса!
— Ну в сундуке, в сундуке. А че, там много было.
Мужики загоготали. Хорошо им веселиться, а мне каково? Больше двадцатки серебром, вся моя доля с рейда.
— Та–ак…
— Ну что ты, милок, шумишь? Зато теперича ни в какие Луга идти не надобно. А зелья я вам схимичу, делов–то.
Народ уже ржал в голос, и мне ничего не оставалось, как присоединиться. Ладно, фиг с ними, с деньгами. Изба права — теперь можно топать прямиком к монастырю.
Печь было решено уступить девчонкам. Те, погалдев и поойкав, вскарабкались на нее и вскоре сообщили — все в порядке, угнездились. Мужики легли прямо на пол, Диоген приземлился на родимый буфет. Я же, открыв дверь, сверился с картой и задал Василисе маршрут.
— Сейчас иди направо вдоль кромки леса, потом сворачивай на Малый Северный Тракт. И топай по нему долго–долго, до развилки. Все поняла?
— Не тревожься, милок, дойду, куда скажешь.
Я едва успел закрыть за собой дверь, как пол подо мной покачнулся, и я упал прямо на мужиков. Вопль, взрыв хохота — я, наконец, нашел свободное место и улегся. Наше «ложе» медленно колыхалось на ходу, словно палуба корабля.
Что ж, прекрасно. Пока что все выспятся, отдохнут. Потом Володька починит наше барахло, а там и до монастыря недалеко.
Василиса шла уверенно, и вскоре я перестал волноваться. Всех охватила дрема. Причем сладкое похрапывание доносилось не только от мужиков, но и с печки, где спали девчонки.