Смертельный эликсир
Шрифт:
– Пьер, Пьер! Это же Франсуа! Наш дорогой Франсуа! – протягивала она руки к сыну. – Помнишь, как вы играли у нас в саду, как взлетали на качелях выше вяза? А сейчас посмотри, какое огромное дерево выросло! Никакие качели его не достанут. Сколько лет прошло!.. Сколько лет…
И она проковыляла к буфету, откуда достала для Франсуа тарелку, вилку, нож и бокал для вина.
Франсуа отнекивался, но его усадили обедать. Невесело сидели за столом эти три человека, которых связывали теплые воспоминания о прошлом. Но никто из них не захотел возвращаться к этому эмоциональному опыту, поскольку видел разительные отличия прошедшего счастья и своего нынешнего положения. Постаревшая женщина доживала
Ее сын, как и все алкоголики, отрицавший свое пагубное пристрастие, мрачно смотрел на «столичную штучку» – своего крестного брата. Ему было досадно, что этот человек, с которым они были так близки в детстве и юности, прыгнул выше, чем он сам. А ведь у него, Пьера, были такие же возможности, если не лучше. Он, по крайней мере, не был сиротой.
Франсуа, водя ложкой в уже остывшем супе, думал о том, что же случилось с его другом по детским играм и шалостям, красавцем и заводилой, от которого млели все гимназистки города и который одной рукой в общественном саду пробивал самую большую цифру на аттракционе с молотом и наковальней. Какой жизненный кирпич на него свалился?
Франсуа понял, что не станет заводить разговор о деньгах, поэтому решил закончить свой визит. Он поблагодарил крестную за суп, подобного которому, как он отметил, не едал и в Париже. Сказал несколько ободряющих слов Пьеру и от имени семьи Лаке пригласил мать и сына на обед в день фестиваля сыра.
– О да! Фестиваль! – с экзальтацией воскликнула мадам Соваж. – Когда мы были юными гимназистками, то с твоей тетушкой и матушкой-покойницей съедали на нем добрую головку такого лакомства, как нёфшатель. Прекрасный вкус! Нежный аромат грибов и пушистой плесени! А с белым хлебом и красным вином – это вообще пища богов! А сыр «мимолет», оранжевый цвет у которого от морковного сока! Сейчас уже такого продукта, как мы едали в детстве, не делают.
Франсуа согласился с престарелой мадам, поцеловал ее в дряблую щеку и стал спускаться по лестнице в сад. Неожиданно его догнал Пьер.
– Послушай, брат, – сказал он, не глядя Франсуа в глаза. – А ты зачем приходил?
– Да так, заглянул повидать крестную и тебя, – ловко соврал Франсуа.
– А… – протянул Пьер. – А я подумал, что денег просить.
Помолчав секунду, он добавил:
– С этим делом у нас туго. Все деньги в банке. Ни единого су мы оттуда не берем. Все на черный день. Обходимся моим жалованием. Очень скромно живем, ты же видел. Я своими деньгами не распоряжаюсь.
– Хорошо, Пьер, – сказал Франсуа и похлопал его по плечу. – Спасибо за суп. Приходите, тетушка будет вам рада. Устроим родственный обед, как когда-то.
Уходя, Франсуа думал. Вот он сказал: «Хорошо, Пьер». А что хорошо? Что два взрослых мужчины не могут иметь доступа к деньгам семьи? Им не доверяют? Боятся, что деньги будут пущены на ветер и жить будет не на что? Только один из-за этого недоверия стал алкоголиком, а другой скоро станет невротиком.
Франсуа искал ответ на вопрос, идя по дороге к дому своей тетушки. Почему только тетушки? Это и его дом тоже. Стоит узнать, сколько дают сейчас по закладной за участок земли и строение. Пока он обдумывал эту возможность, сами деньги плыли прямо к нему в руки. Мадам Додар сегодня также была на сборе моллюсков и сейчас со всей своей свитой из свободных кухарок и мясников возвращалась в Понтабери. Она окликнула Франсуа, который озадаченно обернулся на зов, поскольку не узнал Эмму. С корзинкой в руке, в широкополой шляпе, вязаном пуловере молочного оттенка и мужских твидовых брюках она выглядела неожиданно помолодевшей. На лице ни грамма пудры, только губы ярко накрашены.
– Мсье Тарпи! – непринужденно крикнула она. – Вот это встреча! Я рада вас видеть.
Франсуа поклонился. Сказать по правде, он тоже был рад встретить мадам Додар, потому что ему необходимо было как следует подзарядиться от ее здорового оптимизма и энергичности, о чем он сразу и сказал. Это получилось несколько фамильярно и прямолинейно, но Эмму такими речами трудно было смутить.
Мадам Додар была опытной женщиной, она два раза выходила замуж, оба мужа покоились на кладбище Понтабери. Ее любовниками были многие мужчины из ее близкого круга, впрочем, не брезговала она и крепкими молодыми простолюдинами. Но это, как и вся жизнь мадам, было в рамках приличий их городка, и ни одна кумушка не посмела бы бросить камень в ее огород, тем более что опасно было связываться с Эммой Додар.
Ей нравился Франсуа, это был ее типаж мужчины. И хотя лет ей было уже немало, зато сил хоть отбавляй. Даст фору в сексе некоторым безмозглым молодым курицам, которые не способны не то что довести мужчину до постели, но даже просто вызвать интерес к себе. Средства у нее тоже есть, помочь деньгами своему любовнику при понимании с его стороны и правильном поведении она всегда готова.
Еще при первой встрече она заметила, как внимательно рассматривал ее лицо Франсуа, поэтому мудрая Додар просто ждала момента, когда этот парижский экземпляр станет экспонатом ее интимной коллекции.
Вот это время и пришло. Об этом сказали ей слова молодого ученого, его глаза, его губы. Ох, не спугнуть бы… Надо сыграть на его интересе к науке.
В действительности мадам Додар терпеть не могла учебу, еле закончила местную гимназию, причем ее родные порицали французский лаицизм [4] и светское образование. Поэтому, выйдя замуж сразу после выпускного бала, новоиспеченная лавочница все свое время посвящала удовольствиям и мясному магазинчику, который по местному обычаю называли шаркьютери.
4
Процесс, в ходе которого религиозные догмы утрачивают весомое значение в жизни общества. (Примеч. авт.)
– Мсье Тарпи, я вас просто так не отпущу! – проворковала мадам Додар, передавая свою корзинку идущему рядом мяснику-здоровяку. – Мы сейчас зайдем в один очень миленький ресторанчик-brasserie [5] на берегу, где нас угостят треской на гриле, жареной вырезкой и карамельным мороженым. Но вначале подадут только что найденные лично мной устрицы с лимоном.
И она плотоядно облизнула губы, глядя прямо в глаза Франсуа, который начал бормотать что-то невнятное, но не отказался от предложения.
5
Здесь: пивная, пивной бар. (Примеч. ред.)
Через полчаса компания расположилась под тентами питейного заведения, очень милого и опрятного. Франсуа и мадам Додар заняли отдельный столик, закрытый со всех сторон вьющимися розами, а прислуга уселась за огромным деревянным столом, который перед их приходом выскребли до белизны с помощью ножа и песка.
Конец ознакомительного фрагмента.