Смертельный инструмент ацтеков
Шрифт:
– И о чем же спор был?
– Да не спор, а чистый лай! – уточнила соседка. – Полный скандал с мордобоем. А такое только в одном случае бывает, когда мужик на жену танком прет в своем полном праве.
– Ревность? – прищурилась Дуся.
– Не то слово! Уж так он орал на нее, словами разными обзывал неприличными, хотя раньше, врать не буду, никогда за Олегом такого не замечала.
– На месте, значит, застал, с любовником?
– Вроде позвонил ему кто-то и сообщил… нашелся, стало быть, доброжелатель. Но опять-таки сама я конкретно с любовником Марьяну не видела, врать не буду, и сюда она никого не водила, уж на это ума у нее хватало. Хотя, конечно, вроде и нельзя про покойницу говорить плохо, но на мужиков она посматривала. И все смехом, шуточками, плечами ведет, глазами стрижет, декольте – во! До пояса! Халат – во! – Рыжикова показала какой. – Так что даже Роза Викторовна с верхнего этажа ей замечания делала. Ну, про это я твоему капитану уже говорила.
«Любовник у Марианны появился, – подумала Дуся, – так, может, он ее и убил?»
– Думаешь, приходил к ней мужик? – соседка с сомнением пожевала губами. – Это вряд ли. Сама посуди, кто станет хахаля с синяком под глазом принимать? Это уж совсем шалава какая-нибудь, а Марьянка такой не была, за собой следила.
– Правильно мыслите. А вот скажите, Татьяна Степановна (у Дуси была отличная память на имена и фамилии, раз увидела в протоколе допроса и запомнила надолго), в тот день, когда Марьяну убили, вы случайно никакого шума не слыхали? Ну, может быть, стук громкий, грохот или вроде как взрыв.
– Да что там услышишь, когда у Марьянки телевизор на полную мощность орал! Какой-то фильм ужасов небось смотрела – уж такие завывания! Монстры наступают! Я даже хотела в стенку стучать. Но потом все стихло.
«Ну что, – думала Дуся, шагая по лестнице, – соседка, конечно, свидетельница толковая, наблюдательная, но никого постороннего она не видела. И про любовника ничего не знает конкретно. Ладно, будем продолжать».
Она решительно позвонила в квартиру Барсукова, соседка сказала, что он дома, она слышала, как в квартире пылесос шумел.
– Опять вы? – Барсуков сделал попытку захлопнуть дверь, но Дуся ловко подставила ногу.
– Олег Владимирович, ну что вы прямо как ребенок малый! – укоризненно заговорила она. – Ну, все равно же придется нам с вами разговаривать! И лучше это сделать здесь, раз уж я сама пришла! Зачем вам снова в отделение тащиться?
– Черт знает что! – Он неохотно распахнул дверь.
Дуся тотчас отметила идеальный порядок и чистоту в прихожей.
– Уборкой занимаетесь? Это правильно. Чистота в квартире – это первое дело…
Не спрашивая разрешения, Дуся прошла на кухню и села за стол. На кухне тоже было прибрано – ни грязной посуды, ни жирных пятен на столешнице, плита и то чистая.
– Вот, отгул взял. – Барсуков поймал ее взгляд.
Выглядел он хоть и неважно – щеки ввалились, цвет лица какой-то нездоровый, серо-желтый (сидение в камере никого не красит), но одет был в домашнее, однако аккуратно: футболка чистая и спортивные брюки на коленях не пузырятся.
– Вам бы отдохнуть… – протянула Дуся.
– Какой отдых, когда приходят, в дверь ломятся… – Он скривился и махнул рукой.
Как уже говорилось, с Дусей ни один мужчина не разговаривал грубо, поэтому она задумалась. Что за человек этот Барсуков? Зануда? Или просто натуральный козел? Вряд ли он убежденный женоненавистник, все же прожил с Марьяной года три, как соседка сказала. С другой стороны, не каждый способен тело близкой женщины запихнуть в мешок и вынести на помойку…
– Вот что, гражданин Барсуков, – сказала Дуся твердо, – не надейтесь так легко от меня избавиться. Хоть у вас, конечно, и есть алиби на время убийства.
– Я невиновен!
– Это так, но вовсе не значит, что к вам нельзя применить статью. Даже несколько. Препятствие следствию и сокрытие улик! Вот скажите, зачем вы ее на помойку вынесли?
– Я… – Барсуков сбавил тон, – я испугался очень, что на меня подумают. Я в аффекте был, не понимал, что делаю!
– В аффекте? – усмехнулась Дуся. – Но раздеть вы ее не забыли, какой уж там аффект.
Этот Барсуков ей определенно не нравился. Какой-то он противный, скользкий. Но Дуся сделала над собой усилие и отогнала непрофессиональные мысли.
– Вот, кстати, расскажите, как вы ее нашли. Где лежала, как была одета, на месте покажите.
– Ну… – Барсуков прошел в прихожую, – вот тут и лежала, на этом самом месте. Я как вошел – так ее и увидел. И подумал, что это я ее перед отъездом ударил, она и…
– Вы что – в прихожей ругались?
– Да нет, вроде в комнате… я уж не помню…
– Одежда на ней какая была – нарядная, домашняя, халат, брюки трикотажные…
– Костюм домашний… типа лосины и кофта такая длинная…
«Стало быть, не любовник… – подумала Дуся, – к любовнику бы она приоделась…»
– Вещи ее где?
– Я все собрал, в кладовке лежат…
Вещей у Марьяны Ромашкиной было много. Одежда, обувь, сумки заняли почти всю кладовку.
Дуся осмотрела домашний костюм, о котором говорил Барсуков – почти новый и довольно чистый, нигде не было следов борьбы. Перебрала мелочи в сумке – ничего необычного – и хватилась мобильника.
– Телефон ее где?
– Я его в гостиной в вазе нашел, она вечно свой телефон куда-то засовывала.
ПИН-кода Барсуков не знал.
Вообще, по наблюдению Дуси, он своей женщиной не слишком интересовался.
– Скажите, а когда… ее выдадут? – спросил Барсуков, провожая Дусю к выходу. – Хочу скорее похоронить и…
– И забыть, как страшный сон? – не выдержала Дуся. – Слушайте, Барсуков, если вы к ней так относились, то отчего не расстались? Вы не расписаны, детей нету, чего уж проще… Ведь больше трех лет прожили все-таки!
– Да все нормально у нас было! – с досадой буркнул Барсуков. – Я работал, ей не мешал время проводить как хочет. Хотела дома сидеть – пожалуйста! С подружками там пойти куда – да ради бога! Только сама себя развлекай и веди прилично! А она…