Смертельный инструмент ацтеков
Шрифт:
– А когда вернулись из Москвы? – вкрадчивым тоном проговорил Лебедкин.
– А когда вернулся… – Барсуков снова опустил глаза.
– Только правду! – напомнила ему Дуся.
– Когда вернулся… она лежала на полу мертвая. И уже даже остыла. Я так испугался… подумал, что в этом обвинят меня.
– Почему же вы так подумали?
– Ну, всегда ведь в первую очередь подозревают мужа или любовника. Кроме того, мы с ней…
Он замолчал, опустив глаза.
– Ну, договаривайте же! – поторопила его Дуся. – Вы с ней…
– Мы с ней ссорились перед моим отъездом. И я ее даже ударил… совсем не сильно, но все же…
– Вот это мне совсем не нравится! – Дуся помрачнела. – Мужчина, который может ударить женщину, – это не мужчина!
– Но я же не сильно…
– Тем не менее!
– Ладно, – вмешался Лебедкин, – что было дальше? Значит, вы испугались…
– Да, испугался. И подумал, что нужно в первую очередь избавиться от тела. К счастью, я нашел в кладовке большой мешок…
– Да уж, к счастью! – повторил за ним Лебедкин, но тут же замолчал под строгим взглядом Дуси.
– Ну да… положил ее в мешок и вынес из квартиры. Выходит, эта рыжая ведьма видела, как я его выносил… очень тяжело было, между прочим.
– Весьма сочувствую! – хмыкнул Лебедкин, но Барсуков, по-видимому, не заметил сарказма в его реплике.
– Да, еле дотащил! Хорошо, что лифт работал, а то прямо не знаю, как бы я справился! Всегда ей говорил, что худеть надо. На улице никого не было, и я дотащил мешок до соседнего дома. Дальше уже сил не хватило. Ну и бросил в мусорный контейнер…
Лебедкин аккуратно записал последние слова Барсукова, дал ему подписать протокол.
Поставив внизу листа подпись, Барсуков поднял глаза на капитана, потом перевел взгляд на Дусю.
– А вы знаете, мне и правда стало легче! Как будто камень с души свалился! Ну, теперь я могу идти?
– Да что вы? – Лебедкин изобразил удивление. – Теперь мы вас отведем в камеру.
– Как – в камеру? Я ведь вам все честно рассказал!
– Мы это непременно учтем, не сомневайтесь. Но даже если ваш рассказ правдив – он подпадает под несколько статей Уголовного кодекса. Найдя гражданку Ромашкину, вы не вызвали ни «Скорую», ни полицию, избавились от ее тела…
– Какую «Скорую»? Она ведь была давно мертва!
– А вы что, Барсуков, врач? Вы что, можете достоверно установить факт смерти?
– Да тут и врачом быть не надо!
– Короче, сейчас вы пойдете в камеру, а завтра мы продолжим разговор!
Барсуков очень выразительно взглянул на Дусю, но та отвела взгляд.
На следующее утро, прежде чем явиться на работу, капитан Лебедкин позвонил в дверь бдительной гражданки Рыжиковой. Всю ночь ему не давала покоя мысль об отъезде Барсукова в командировку, интуиция говорила ему, что в этом и зарыта собака.
Лебедкин снова нажал на звонок.
За дверью послышались шаркающие шаги, и немного невнятный голос проговорил:
– Фто там? Это ты, Липа, в такую рань?
– Откройте, Татьяна Степановна! Это капитан Лебедкин! Мы с вами в отделении полиции разговаривали!
Замок щелкнул, дверь открылась. На пороге стояла неподражаемая гражданка Рыжикова, облаченная, разумеется, в малиновый шелковый халат с золотыми разводами.
Она проговорила, стыдливо прикрывая ладонью рот и сильно шепелявя:
– Это вы, товарифь капитан… а я вас не фдала так рано… подофдите минутку, я сейфас…
– Что? – переспросил Лебедкин. – Ах, сейчас…
Рыжикова метнулась в ванную комнату и почти сразу вернулась, гордо щелкая зубами и больше не закрывая лицо. Капитан понял, что она вставила зубной протез.
– Да, так извините, что я так рано, – начал Лебедкин. – Я к вам до работы…
– Это ничего. – Глаза Рыжиковой радостно блестели. – Вы ведь его все-таки арестовали!
Эти слова прозвучали не как вопрос, а как утверждение, и Лебедкин подумал, откуда эта особа все так быстро узнала.
– Ну, во-первых, я хотел поблагодарить вас за бдительность, – проговорил он довольно кислым тоном. – А кроме того, я хотел задать вам еще несколько вопросов…
– Это пожалуйста, это я всегда! Это мой гражданский долг! Только что же мы в прихожей-то стоим, пойдемте хоть на кухню. Я вас чаем напою. Хотите чаю?
– Хочу, – признался Лебедкин.
Он подумал, что за чаем разговор пойдет легче. Кроме того, он не успел сегодня позавтракать.
Кухня у Татьяны Степановны была довольно тесная. Капитан кое-как примостился за столом, хозяйка разместилась напротив него и проговорила восторженным тоном:
– Вот говорила же я вам, что он ее убил! Так по-моему и получилось. Я все тут вижу и слышу, мимо меня никто не пройдет! Даже муха, как говорится. И как ссорились они, я слышала… и даже как он к ней руку приложил… так что вы, главное, ко мне прислушайтесь! Мои слова самые надежные!
– Да? – перебил ее Лебедкин язвительно. – А как же вы не услышали, что Барсуков после этой ссоры уехал?
– Что?! – Рыжикова опешила, растерянно захлопала глазами и уставилась на капитана. – Как уехал? Куда уехал? Почему уехал? Не может такого быть!
– А вот и может! Он тем же вечером уехал в Москву в командировку. И билет у него имеется, и с московской фирмой мы уже созвонились, они его слова подтвердили. Утром приехал, все свои дела переделал и в тот же день вернулся вечерним «Сапсаном». Так что не все вы замечаете, Татьяна Степановна!
– Ох, неужели прозевала? – расстроилась хозяйка.
Чтобы загладить свой промах, она налила капитану чаю и поставила перед ним тарелку с плюшками.
Голодный Лебедкин взял одну, вонзил в нее зубы и расстроился – плюшки были черствые. И вообще невкусные, пахли несвежим маслом, и корицы в них положить явно пожалели. Вот вчера Дуся принесла выпечку! Да, не всегда богатые плачут, если такие плюшки каждый день есть можно…