Смертельный номер

Волкова Ирина Борисовна

В восемь двадцать пять Пабло Монтолио вошел в книжный магазин. Он был одет в элегантный белый костюм. Свеженаложенный грим и темные очки успешно скрывали ущерб, нанесенный физиономии агента. Учитывая предыдущие ошибки, лейтенант прикрепил на лодыжку кобуру с малогабаритным "браунингом".

Кирилл с удивлением посмотрел на испанца.

– В этом наряде ты напоминаешь Джемса Бонда, – заметил он. – Не хватает только сигары, стреляющей ручки и взрывающихся часов.

–

Думаешь, надо было одеться попроще? – забеспокоился Пабло.

– Форма одежды – любая – от смокинга до набедренной повязки, – успокоил его Барков. – Главное для Ебаньков – состояние духа, а не костюм.

– Не возражаешь, если я останусь? – обратился к Кириллу Жан Лисичкин. – Хотел коечто посмотреть в Интернете, а дома у меня компьютера нет.

– Никаких проблем, – пожал плечами Барков. – Ключи от магазина у тебя есть. Главное – перед уходом не забудь включить сигнализацию.

Выйдя вместе с Пабло на улицу, Кирилл на две трети опустил закрывающую вход железную штору. Теперь покупатели будут знать, что магазин закрыт, и в то же время в лишенное окон и вентиляции помещение будет поступать воздух.

Падающий изпод шторы электрический свет вычертил на темном асфальте бледнозолотистый прямоугольник.

* * *

Совок припарковал машину неподалеку от книжного магазина ровно через минуту после того, как Кирилл и Пабло отправились к Ебанькам. Его серебристый "мерседес" в этом квартале бросался бы в глаза, и он угнал дешевый старый "фольксваген", на который навинтил фальшивые номера.

Увидев, что железная штора приспущена, Совок выругался. Он понятия не имел, приехал он вовремя или опоздал. С другой стороны, даже если он опоздал, вины его в этом не было. Сначала ему пришлось ехать к Свидерскому на его виллу в Оливельяс, потом Руслан полчаса растолковывал ему новое задание и учил пользоваться прибором для отслеживания координат обнаруженного в пешке радиомаяка. Мог бы и не учить – прибор прекратил прием сигналов еще до приезда Совка на виллу, но Руслан не исключал возможности, что он может снова включиться.

Сообщив Совку последние координаты радиомаяка, Свидерский вручил ему еще один прибор – определитель координат. С его помощью Совку предстояло отыскать место, в котором радиомаяк умолк, и наблюдать за всеми подозрительными личностями, которые появятся в том районе. Руслан был уверен, что человек, снабдивший пешку передатчиком, рано или поздно объявится там и попытается ее отыскать.

Задачей Совка было вычислить этого типа, захватить и доставить к Руслану. Как отличить нужного человека от простого покупателя, Свидерский не объяснил, лишь посоветовал, чтобы Совок полагался на интуицию.

Все пошло наперекосяк с самого начала. На въезде в Барселону Совок

попал в пробку, в которой благополучно проторчал около сорока минут. Еще пару часов он промаялся с прибором определения координат. Для точного определения эта штуковина нуждалась в связи одновременно с тремячетырьмя спутниками, каждый из которых время от времени заходил в тень, и приходилось ждать, пока он оттуда вынырнет. К тому времени, как Совок выяснил, что чертов радиомаяк заглох в доме на улице Хоакина Коста, он был здорово зол.

Теоретически, радиомаяк мог попасть в любую из квартир этого дома, но логичнее всего было предположить, что путь его закончился в русском книжном магазине.

Приблизившись к входу, Совок осторожно заглянул под штору. Магазин был пуст. Жана Лисичкина сидевшего за компьютером в смежном с залом закутке, он увидеть не мог.

Тишина в магазине означала, что его клиент или еще не появился, или успел появиться и уйти. В любом случае выбора не было. Оставалось только ждать и наблюдать. Сколько времени на это уйдет, Совок не представлял. Он вздохнул, вернулся к машине и, усевшись на водительское место, принялся следить за входом в магазин.

* * *

Василий Стародыбов был обижен и разочарован. Вместо того, чтобы обрадоваться вобле и кастаньетам, Мария лишь презрительно фыркнула и заявила, что терпеть не может мужиков, экономящих на подарках. Предложение подняться к ней в квартиру и выпить пиво она с презрением отвергла. Встречное предложение девушки пригласить ее в ресторан тореро мягко отклонил, сославшись на временные финансовые затруднения.

– В таком случае пойдем к Ебанькам, – приняла решение Крусиграма.

– К Ебанькам? – удивился Василий. – К каким еще Ебанькам?

– Это представители творческой эмиграции, – объяснила девушка. – Художники, поэты, музыканты. Собираются по вечерам в одном локале[12] в китайском квартале.

– И чем они там занимаются? – без особого воодушевления осведомился Стародыбов. Богемную среду он недолюбливал.

– А ничем, – пожала плечами хохлушка. – Тусуются помаленьку, пьют, играют.

– В карты? – оживился тореро.

– Причем тут карты? Музыку играют.

– А почему они называются Ебаньки?

– Один художник с Рамблы объяснил мне, что это название наилучшим образом отражает сущность исконно русского пофигизма, противопоставляемого бездуховному западному практицизму. Ебаньки – это не концепция, но образ жизни.

– Может, лучше зайдем к тебе, пивка с воблой выпьем? – тоскливо спросил тореро. – На русский пофигизм я на родине насмотрелся.

– И не надейся, – отрезала Крусиграма. – Или идешь со мной к Ебанькам, или я отправляюсь туда одна.