Смертельный розыгрыш
Шрифт:
На другой день после похорон — Веру все же погребли на церковном кладбище, и это дало повод некоторым приверженцам строгой обрядности намекать, что ее муж сделал крупный взнос в церковные фонды,— я был приглашен в Замок.
Меня провели в библиотеку и попросили обождать несколько минут. Полки в библиотеке большей частью были заставлены старыми, в кожаных переплетах, книгами, очевидно, купленными у Картов. Какая у него страшная хватка!— размышлял я. Он прибрал к рукам всю деревенскую землю, а теперь еще и
Уголок дорсетского луга — вот и все, что будет отныне напоминать мне о Вере. А в этом безмолвном доме, где пахнет паркетным воском, розами и деньгами, ее больше нет.
Роналд вошел бодрым шагом, лицо у него было исхудалое — нет, уточнил я про себя, оно выглядит так, словно лишилось кожи. Глаза горели лихорадочным блеском. Я с трудом выдавил несколько фраз соболезнования — как жаль, что я чувствую к нему мало симпатии, даже как будто сомневаюсь в его реальности. Потом нерешительно спросил, собирается ли он остаться в деревне.
— Еще бы! Им меня отсюда не вытурить!— воскликнул он и поспешил укрыться за своими привычными клише.— Разумеется, эти места всегда будут будить у меня печальные воспоминания, но, несмотря ни на что, я не должен поддаваться отчаянию, должен продолжать жить.
— Но ведь никто не пытается, как вы выражаетесь, Роналд, вытурить вас.
— Они всячески третировали бедную Веру. Охотно брали у меня деньги и оскорбляли покровительственным отношением. А потом убили ее. Меня просто тошнит от этих живых ископаемых — местных аристократических семеек. Проклятые снобы!
Наконец-то из-под панциря выглянула живая человеческая душа.
— Но, Роналд, у вас нет оснований утверждать, что Веру убили из чисто снобистских побуждений?
На его лице мелькнула полуулыбка-полугримаса.
— Нет, конечно. Не так буквально. Но если бы они вели себя по отношению к ней чуть-чуть приветливее, этого никогда не случилось бы.
Я посмотрел на него с изумлением.
— Прежде всего, она бы так не скучала. Разумеется, мне не следовало оставлять ее одну — это моя вина.
— Вы хотите сказать?…
— Что она впуталась в неприглядную историю. Связалась с одним человеком. А он решил отделаться от нее.— Роналд проницательно посмотрел на меня.— Я знаю, о чем вы думаете. Неверную жену убивает обычно муж, а не любовник.
— Да, так.
— Но если она угрожает благополучию своего любовника?
На какое-то довольно неприятное мгновение мне показалось, что Роналд подозревает, будто Вера была моей любовницей.
— У вас есть какие-нибудь доказательства?— несмело поинтересовался я.
— Оставьте,
— Это не очень-то надежное доказательство.
— Нет дыма без огня. И я знаю в этой деревне лишь одного мужчину, который не дает прохода женщинам.
— Возможно, вы и правы. Но каким, скажите, образом она могла угрожать его благополучию?
— Он прекрасно понимал: если вся эта история получит огласку, я вышвырну его из своей деревни.
— Полагаю, речь идет о Берти Карте?
— О ком же еще!
— И как же вы «вышвырнете» его из деревни?
— А деньги на что?— ответил Роналд, и я лишний раз убедился в его беспощадности.— Я сдал Элвину «Пайдал» за чисто символическую плату. Могу вам, строго по секрету, признаться, что после того как Элвин покаялся в своем дурацком розыгрыше, я поставил ему условие: либо он отправит своего братца куда-нибудь подальше, либо я подниму плату и выставлю их обоих. Я уже веду переговоры о покупке земли, где размещается манеж Берти.
— Хотя у вас не было еще никаких достоверных доказательств относительно жены и Берти?
Роналд отвел глаза в сторону.
— Значит, его благополучие уже находилось под угрозой, зачем же ему убивать ее?— не унимался я.
— Может, она ему надоела… Может, порвала с ним, совсем недавно. В последнее время я несколько раз перехватывал ее взгляд: она смотрела на меня со странной робостью, словно хотела в чем-то признаться.— Роналд соображал туговато, но в проницательности ему нельзя было отказать.
— Неужели вы всерьез думаете, будто Берти мог совершить такое фантастическое убийство?
— Если не он, то кто же?
— Понятия не имею,— в сердцах обронил я.— Я ведь даже не знаю еще всех фактов.
Роналд снова перешел на деловой тон.
— Да, вы правы. Мое упущение. Сейчас я позову Чарли Максвелла. Он знает все досконально; оказывается, они близкие приятели с этим инспектором из Скотленд-Ярда, вместе тянули лямку.
Пока мы дожидались Максвелла, я вдруг подумал, что если Роналд и в самом деле убийца, ему очень повезло: сыщик, состоящий у него на службе, хорошо знаком с полицейскими, которые ведут расследование. Но так ли это на самом деле?
Появился Чарли Максвелл — при черном галстуке, с таким выражением лица, какое, вероятно, бывает у немого на похоронах. Будь бедная Вера жива, она не преминула бы от души посмеяться над ним. Роналд велел ему доложить о ходе следствия — таким тоном председатель обращается к членам подкомитета. Резюмирую изложенные им факты.
В качестве яда использовалась синильная кислота. Вера вдохнула смертельную дозу ее паров. К тому же она страдала «сердечной недостаточностью», чего я не знал и что наряду с сильным отравлением привело к летальному исходу.