Смертельный танец шамана
Шрифт:
Атас! – подумалось мне. – Приплыли!
Я выбрался на свежий воздух. В полусотне метров отсюда на лобовом стекле "Варбурга" соблазнительно белела записка. А вдруг это весточка от Джаича? Я решительно направился к "Варбургу" и вытащил из-под дворника вожделенный листок. Ничего не случилось. Я не взлетел на воздух вместе с автомобилем, в меня не послали автоматную очередь, и даже не появились дюжие парни в одинаковых костюмах чтобы затолкать меня в притормозивший "Мерседес". Я развернул
Напряжение минувшего дня неожиданно дало себя знать. Сломя голову я бросился на Фридрихштрассе, в наше берлинское представительство. Было уже совсем поздно, но на мое счастье там оказалась дежурная – пожилая немка, этакая клуша, с трудом объясняющаяся по-русски. Я заявил, что мне срочно нужен Горбанюк. Клуша отрицательно покачала головой: мол, у того давно уже "Феиерабенд" [Feierabend (нем.) – время после окончания рабочего дня.]. Я потребовал номер его домашнего телефона. Она снова отрицательно покачала головой: "Датенсцчутзгесетз" [Datenschutzgesetz (нем.) – закон о защите информации, носящей личный характер]. Тогда я позвонил Лили. Причем, задействовал канал экстренной связи – радиотелефон, всегда находящийся рядом с ней.
– Я сылушаю? – послышался голос Бондо.
Значит, Лили уже легла спать. Я вспомнил, что местное время отличается от московского на два часа и чертыхнулся.
– Мне нужно срочно переговорить с Лили, – тем не менее заявил я.
– Это нювозможно, – отозвался руководитель охраны. – Толко завтра утром.
– Но дело не терпит отлагательств. Джаич исчез!
– Ну, нычего страшного…
– Конечно, для тебя "нычего" страшного! Ведь у тебя на хвосте гангстеры не сидят!
– Подумаешь, гангстюры…
Разговор обещал получиться на редкость содержательным.
– А Пью Джефферсон, между прочим, тоже считает дело безотлагательным! – в отчаянии выпалил я.
– Вот пуст он и позвоныт.
Бондо бросил трубку.
Полный атас!
Я связался с "голыми пистолетами". Те, видимо, развлекались после напряженного трудового дня. Через трубку до меня доносились звуки музыки и женский визг. Однако Курт Трахтенберг отнесся к сообщению серьезно. Я слышал, как он что-то сказал по-французски Жану Дюруа, затем трубку взял Пью, и я понял, что он уже готов звонить Лили. Я принялся ждать.
Немка-дежурная ходила взад-вперед, косо посматривая в мою сторону. Весь вид ее говорил о том, что происходящее ни в коей мере ее не касается. За ее спиной мерцали экраны работающих дисплеев.
Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать. Я встал с кресла и тоже принялся ходить по комнате. Немка – в одну сторону, я – в другую. Сколько может это продлиться? У меня, в конце концов, Саймон дома не выгуляный.
Наконец, Лили позвонила.
– Куда делся Джаич? – сонным голосом поинтересовалась она.
– Помнишь, мы в детстве
– Что ты меня тут сказками посреди ночи потчуешь?
– А такими сказками по ночам и потчуют. Любителей острых ощущений.
– Не морочь голову, мне завтра вставать ни свет, ни заря! У тебя есть конкретные предложения?
– Да.
– Какие?
У меня дрогнул голос:
– Забери меня отсюда.
– Будем считать, что это – такая бухгалтерская шутка. – Она помолчала. – Ты должен разыскать Джаича и как можно быстрее.
– Послушай, Лили, – проговорил я. – Пройдет много лет. В нашей школе устроят эбилейный вечер. Соберутся бывшие одноклассники, столь горячо любимые нами. И они тебя спросят: "Лили, а где же Крайский, Лили?"
– Молодец, – похвалила она меня. Вероятно, она уже окончательно проснулась, голос ее ожил. – Очень впечатляет. Мне кажется, как писатель ты развиваешься в нужном направлении.
– Но исчезновение Джаича – это не плод моего воображения! Его нет! Понимаешь? Нет!!! И не мое дело его разыскивать. Или, вернее, его труп.
– Ну ты и паникер, я погляжу! А Пью еще утверждает, что ты хорошо вписался в разработанную схему. Неужели он мог в тебе так ошибиться?
Продолжать разговор далее было бессмысленно
– Весьма благодарен мистеру Джефферсону за столь лестную оценку, – я уже намеревался положить трубку, но тут меня осенило. – Скажи по крайней мере Горбанюку, чтобы он мне оказывал всестороннюю поддержку.
– Вот это деловой разговор. Я скажу ему, чтобы он, как джин, исполнял все твои пожелания. Ты даже можешь держать его при себе в бутылке. Вот видишь, я тоже умею рассказывать сказки.
Наступила пауза.
– Крайский, – наконец, сказала Лили.
– Да?
– Ты найдешь Джаича?
– Постараюсь. – Услышал я свой голос. Без сомнения это был мой голос, поскольку клуша почти не говорила по-русски. Кто-то привел этот голос в состояние "воспроизведение", и я вынужден был продолжить. – Здесь дежурит одна пожилая немецкая мадам, скажи ей, чтобы она не вые… чтобы она выдала мне домашний телефон Горбанюка.
– Дай ей трубку.
Я протянул трубку клуше, и та откликнулась без особого восторга.
– Датенсцчутзгесетз… – начала было она, но яростный голос из трубки ее подавил. Клуша покраснела. Затем произнесла:
– Яволь, – и дала отбой.
Молча извлекла из письменного стола записную книжку и протянула мне. Я открыл ее на букву "Г" и набрал номер. Откликнулся приятный женский голос.
– Горбанюка мне, – рявкнул я.
Если бы наши голоса могли быть одушевлены, они бы, наверно, обернулись нежной ланью и бросившимся на нее хищником.