Смертельный танец шамана

Березин Михаил

– А это кто? – затрепетала лань.

– Крайский. По чрезвычайно важному делу.

– Но ведь сейчас ночь!

– Послушайте! – Хищник уже завалил добычу и плотоядно скалил зубы. – Когда я говорю: по чрезвычайно важному делу, это означает, что через секунду он уже должен стоять у телефона.

– Но он в ванной! Принимает душ!

– А мне плевать! Ничего страшного не сделается, если он подойдет мокрый. Я даже не стану возражать против мыльной пены…

– Хорошо, – в отчаянии произнесла она (предсмертный писк),

– я отнесу ему телефон туда.

Через

минуту послышался шум льющейся воды и недовольный голос Горбанюка:

– Я слушаю.

– Это Крайский, Горбанюк. У меня для вас очень неприятная новость: Джаич исчез.

– М-да, – пробурчал Горбанюк, – этого и следовало ожидать.

– Я только что разговаривал с Лили, и она пообещала мне полнейшее ваше содействие.

– Гм… В чем?

– В розысках Джаича.

– Гм… Ну, хорошо. И чем же я могу быть полезен?

– Мне нужна машина.

– Как?! Опять?! А куда же, разрешите полюбопытствовать, подевалась предыдущая?! Тоже исчезла?! Вместе с Джаичем?

– Отнюдь, и я даже знаю, где она находится. Но меня она больше не устраивает. К тому же ключи от нее остались у Джаича.

– Вы меня со свету сживете! Ей-богу!

– Ну, ну, Горбанюк, не скромничайте, – сказал я и понял, что, очевидно, сейчас здорово напоминаю тому Джаича. А раньше он принимал меня за куда более интеллигентного индивидуума.

Он тяжело вздохнул.

– Когда вам нужна машина?

– Прямо сейчас, – ответил я.

– То есть как? – взвизгнул он. – Это что, шутка такая?

Еще его счастье, что он не добавил "бухгалтерская".

– Максимум через полчаса, – добавил я. – И имейте в виду, мне сейчас не до шуток.

Только так, убеждал я себя. Только за счет максимального нервного и эмоционального напряжения я смогу чего-то добиться.

– Вы ненормальный! – бухтел Горбанюк. – Завтра днем и ни минутой раньше. В конце концов, имею я право на личную жизнь?

– Мы с вами, очевидно, говорим на разных языках, – с прискорбием констатировал я. – Кто-то имеет право на личную жизнь, а кто-то – на личную смерть. Насколько я понял, вы пропустили мимо ушей мою ссылку на Лили?

Он замялся.

– Вы прекрасно знаете, что я не мог это пропустить мимо ушей. Но вы требуете невозможного. Хорошо, завтра утром.

– Желаю спокойной ночи.

Я повесил трубку и снова набрал номер Лили.

– Я сылушаю.

– Это опять Крайский. Лили еще не спит?

– Чорт тэбя побэри! Она уже в постэли.

– Она мне нужна буквально на секунду. Здесь ее указания не выполняются.

Я нажаловался Лили на Горбанюка, уверил ее, что машина непременно нужна сегодня, и опустился на стул в предвкушении результата. И результат не заставил себя ждать. Раздался звонок, клуша подняла трубку и через мгновение передала ее мне.

– Вы еще там? – поинтересовался Горбанюк.

– А где же мне еще, по-вашему, быть? Машина-то до сих пор не подана.

– Я приеду… минут через сорок.

– Хорошо, ваша взяла. Через сорок – так через сорок.

Пока он ехал, мне пришла в голову странная мысль: на Джаича я потратил массу времени и сил,

описывая его внешность, повадки, черты характера. А, скажем, Горбанюку уделил всего лишь несколько слов. Предполагалось, что Джаич станет стержневым образом будущего повествования, тогда как берлинский представитель "Гвидона" – фигура случайная, эпизодическая. Но Джаича уже, по всей вероятности, нет в живых, а Горбанюк – вот он, родимый, гонит сейчас для меня машину. Да и вообще появляется на горизонте все чаще и чаще. Не желают преступники считаться с законами жанра. Ни в какую. Теперь мне все время будет казаться, что стоит описать кого-то более подробно, как его тут же и ухлопают. Зачем тогда стараться? Появляется своеобразный комплекс. Да и вообще, есть ли смысл продолжать работать с записями, если и меня самого прихлопнут раньше, чем наступит развязка?

Согласитесь, логика железная. И если вам все же доведется держать в руках зафиксированные на бумаге похождения Миши Крайского, то это только благодаря его неиссякаемому оптимизму.

Горбанюк приехал через сорок минут, как и обещал.

– С легким паром, – приветствовал его я.

Он протянул мне ключи.

– Это машина моей жены, – укоризненно произнес он. – Новый "Твинго" цвета морской волны. Конфетка. Постарайтесь быть с ней поаккуратнее.

– О'кэй. – Я обменял ключи на квитанцию, снятую с "Варбурга". – Заплатите, пожалуйста.

Потом объяснил, где стоит машина.

Он принялся вызывать для себя такси, а я направился к выходу.

– Желаю вам не исчезнуть, – бросил мне в догонку Горбанюк.

– Во всяком случае для вас это не должно явиться поводом для огорчений. – Я обернулся. – Мы исчезаем, но машины остаются.

"Твинго" действительно был конфеткой, Горбанюк не преувеличивал. Я сел за руль. Разумеется, я нуждался в нем сегодня и только сегодня. Я включил двигатель и помчался на улицу "17 июня".

После того, как надо мной основательно поработала смазливая мулатка по имени Сузи, я почувствовал некоторое облегчение. Управлять "твинго" было одним удовольствием. Еще раз проехав по улице, где стоял "Варбург", и убедившись, что никаких изменений не произошло, я вернулся домой.

Джаича не было.

Малышка встретила меня более чем прохладно. Собственно, она вообще никак не отреагировала на мое появление. Сидела на спортивной сумке Джаича убитая горем и даже не смотрела в мою сторону. Из-за мулатки, естественно.

Обстоятельствами немедленно воспользовался Тролль.

– Я тут, не тратя времени даром, произвел анализ последних событий… Ситуация сложилась тревожная.

– Да что ты говоришь? – съехидничал я.

– Между прочим, хоть ты со свойственным тебе дегенератизмом и отказываешься в это верить, я все же твой друг. И мне совершенно не безразлична твоя дальнейшая судьба.

– Разумеется! Конечно! Если меня… того… то и ты… того…

– Да, – кивнул Тролль, – правила игры у нас простые, как в крестики-нолики. Поютому я и не хочу, чтобы тебя… того…