Смертельный танец
Шрифт:
Странно, но от мысли, что он будет спать с Райной, я по-прежнему зеленела от ненависти. У меня не было права его ревновать, а я ревновала. Только подумать.
Я оделась в черные джинсы, безрукавку и черный блейзер. Сегодня ночью мне работать, а Берт устроит истерику за появление на работе в черном. Он считал, что это создает неверный имидж. И пошел он куда подальше. Черное мне сегодня под настроение.
Браунинг в наплечной кобуре, “файрстар” в боковой, по ножу на каждой руке и нож вдоль спины. К работе
Дам Эдуарду еще десять минут и пойду отсюда. Если где-то там еще прячется убийца, я ему буду почти рада.
В дверь постучали, я вздохнула:
– Кто там?
– Кассандра.
– Заходи.
Она вошла в дверь, увидела разломанную кровать и усмехнулась:
– Слыхивала я про бурный секс, но это даже смешно.
На ней было длинное белое платье почти до лодыжек, завершали туалет белые чулки и белые туфли.
Длинные волосы развевались вдоль спины, вид у нее был приятный и летний.
Я мотнула головой:
– Это сделал Ричард.
Она перестала улыбаться.
– Он узнал, что ты спала с Жан-Клодом?
– Уже все знают? – спросила я.
– Еще не все. – Она вошла в комнату, закрыла дверь, покачала головой. – Он тебе ничего не сделал?
– Он меня не стал бить, если ты это имеешь в виду. Но чувствую я себя очень дерьмово.
Кассандра подошла к кровати, рассматривая. Взялась за край рамы, одной рукой потянула, придерживая другой. Она подняла несколько сотен фунтов металла и дерева, будто вся конструкция ничего не весила, и аккуратно поставила на ковер.
Я подняла бровь:
– Впечатляет.
Она улыбнулась почти застенчиво.
– Одно из сомнительных преимуществ ликантропа – что можно поднять почти все, что хочешь.
– Я понимаю этот соблазн.
– Я так и думала, – сказала она и начала подбирать подушки и разорванные простыни. Я стала ей помогать. – Наверное, надо сначала положить на место матрац, – предложила она.
– Ладно. Тебе помочь?
Она рассмеялась:
– Поднять его я могу, но он очень неудобный.
– Да уж.
Я взялась за край матраца.
Кассандра встала рядом со мной, подняв матрац левой рукой. Какое-то странное выражение прошло по ее лицу.
– Мне очень жаль.
– Я всерьез говорила раньше насчет тебя и Ричарда. Я хочу, чтобы он был счастлив, – сказала я.
– Мне это очень лестно. Ты мне нравишься, Анита, очень нравишься. А лучше бы не нравилась.
Я еще успела недоуменно нахмуриться, когда ее точеный кулачок просвистел размытой полосой из ниоткуда и ударил меня в лицо. Я почувствовала, как падаю назад, на пол, и не успела закрыться от удара затылком. Но больно не было. Когда надо мной сомкнулась чернота, я вообще ни черта не чувствовала.
42
Из темноты я выплывала медленно, будто пробуждаясь от глубокого сна. Что меня разбудило – не знаю, я не помню,
Тогда я заставила себя лежать совершенно неподвижно. Сердце стучало в ушах так громко, что ничего больше слышно не было. Руки у меня были связаны над головой и выгнуты под таким острым углом, что напряжение от лопаток доходило до кистей. Даже чуть приподнять голову, чтобы посмотреть на щиколотки, было уже больно. За связанные ноги я была привязана к ногам незнакомой кровати. Опустив голову обратно, я увидела, что руки привязаны к ее изголовью. Веревка была черная и мягкая, и если бы мне надо было угадать, из чего она, я бы назвала плетеный шелк. Такая, как могла бы валяться где-нибудь в чулане у Жан-Клода. На долю секунды мелькнула эта мысль, а потом в комнату вошла явь, и у меня сердце на секунду остановилось.
К ногам кровати подошел Габриэль. Он aue одет в черные кожаные штаны, настолько обтягивающие, что будто обливали его тело, и в черные высокие сапоги до оснований бедер с ремнями наверху. Выше талии он был обнажен, и в левом соске у него блестело серебряное кольцо, в пупке – еще одно. Серебро блестело и в ушах, бросая зайчики, когда он шел к моей кровати. Длинные густые черные волосы упали вперед, обрамляя бурю серых глаз. Он обошел спинку изголовья, скрылся из виду и вновь медленно вернулся в кадр.
Сердце у меня снова начало биться, и билось так сильно, что почти не давало дышать. Браунинг, “файрстар”, кобуру и все прочее у меня забрали. Ножен на руках не было. Напрягая спину, я все еще чувствовала ножны на спине, а закинув голову назад, ощутила рукоять ножа. Надо, наверное, благодарить, что меня не раздели и не нашли его. Судя по тому, как Габриэль кружил вокруг кровати, до этого еще дойдет.
Я попыталась заговорить, не смогла, проглотила слюну и попыталась снова.
– Что это значит?
Мой голос прозвучал на удивление спокойно, даже для меня.
Комнату заполнил женский смех, густой и высокий. Только это, конечно, была не комната. Мы были в сарае, где делали похабные фильмы, и у комнаты было всего три стены. Светильники надо мной еще не горели.
В поле зрения появилась Райна на высоких каблуках цвета крови. На ней было что-то вроде красной кожаной комбинации, оставлявшей открытыми ноги и большую часть бедер.
– Привет, Анита, ты отлично выглядишь. Я медленно вдохнула через нос и так же медленно выдохнула. Сердце стало биться чуть реже.