Смертельный танец
Шрифт:
Сейчас мне надо было всего лишь убить киллера до того, как он убьет меня. Поверить Ричарду, что он не даст Маркусу себя убить. Погодите-ка, еще что-то было... ах да, решить, собираюсь ли спать с Ричардом и если да, что это будет значить для Жан-Клода и для меня. Бывают дни, когда моя жизнь сложна даже для меня самой.
13
Найти парадную одежду, в которой можно спрятать пистолет, – это озвереть можно. Я даже не собиралась брать пистолет на свидание с Жан-Клодом, но это было еще до убийцы. Сейчас я не собиралась выходить без него. Знала бы я, что мне сегодня будет нужен пистолет, я бы надела вчера черное платьице, а брючный костюм поберегла бы до сегодня. Но кто мог знать? Кроме джинсов, я прихватила с собой только вышеупомянутое платье. Небольшое такое, черное, и на нем достаточно бретелек, чтобы позволить себе лифчик – если аккуратно. На всякий случай я купила черный лифчик, а то запихивать бретельки белого лифчика под черное платье – работа ювелирная. Жакет был из черного бархата, покроя болеро, до талии. Ворот и подол с черной бисерной оторочкой.
Сейчас жакет висел на дверной ручке шкафа Ричарда. Сам Ричард сидел на кровати с несчастным видом, глядя, как я наношу последние штрихи помадой. Я наклонилась вперед, разглядывая себя в зеркале. Юбка была достаточно короткой, чтобы я решила поддеть под нее черную комбинацию – не ради белья, а чтобы пустить поверх колготок, так что получался ансамбль. Ронни всегда говорила, что я всегда хоть раз за вечер слишком сильно наклонюсь, и она была права. Так что, если даже я забудусь, эта комбинашка закроет больше, чем почти любой купальный костюм. Сама я ни за что не купила бы себе такое короткое. Ронни на меня дурно повлияла. Но если бы она знала, что я надену это на свидание с Жан-Клодом, она выбрала бы что-нибудь другое. Жан-Клода она иначе не называла, как “клыкастый” или еще похуже. Ей нравился Ричард.
– Красивое платье, – сказал Ричард.
– Спасибо.
Я повертелась перед зеркалом, проверяя, как сидит юбка. Она была достаточно широкой, чтобы развеваться при повороте. Черные ножны на предплечьях вполне подходили к платью по цвету, а ножи вносили приятный серебряный блеск. И еще ножны на запястье почти закрывали шрамы – был виден только холмик рубцовой ткани на левом локтевом сгибе. Когда-то вампир разорвал мне руку, и тот же вампир перекусил ключицу. Меня эти шрамы не смущали, но всегда, когда я, бывало, куда-нибудь выберусь и наслаждаюсь жизнью, кто-нибудь да уставится и быстро отвернется, встретив мой взгляд. Не в том дело, что эти шрамы были такие уж уродливые. Но они говорили о страшной боли и чем-то необычном. Они говорили, что я бывала там, где мало кто бывал из живущих, и выжила. Так что ладно, пусть глазеют.
Черные ремни, держащие ножны нового ножа вдоль спины, чуть выступали над плечами, но больше поперек спины. Рукоять была скрыта под волосами, но я жакет снимать не собираюсь.
– А почему ты этого вчера не надела? – спросил Ричард.
– Мне тогда казалось, что брюки лучше.
Он посмотрел на меня, больше на тело, чем в лицо, и покачал головой:
– Для свидания с тем, с кем не собираешься спать, наряд чересчур уж соблазнительный.
Я вообще не хотела показывать Ричарду это платье, и уж тем более в тот вечер, когда иду на свидание к Жан-Клоду. Даже не знала, что сказать. Но попыталась.
– С Жан-Клодом я доверяю себе больше, чем с тобой, потому для него надеваю короткую юбку, а для тебя – нет.
Это была правда.
– То есть для меня ты не надеваешь соблазнительный наряд, поскольку я такой неотразимый?
– Вроде этого.
– Если я пальцами проведу по твоей ноге, на что они наткнутся – колготки или подвязки?
У него был очень серьезный и уязвленный вид. Когда все на свете летит к чертям, меньше всего я должна была бы волноваться по поводу уязвленных чувств своего кавалера, но вот поди ж ты. Жизнь идет своим чередом, даже если стоишь по пояс в болоте с аллигаторами.
– Колготки, – ответила я.
– А Жан-Клод узнает, какие на тебе сегодня чулки?
– Может спросить, как ты только что.
– Ты знаешь, что я не это имел в виду.
Я вздохнула:
– Ричард, я не знаю, как облегчить тебе эту ситуацию. Если есть что-то, что может тебя успокоить, – проси.
Надо отдать ему должное – он не попросил меня не ходить. Надо думать, ответ ему бы не понравился.
– Иди сюда, – сказал он и протянул мне руку.
Я подошла, и он посадил меня к себе на колени, боком, как Санта Клаус. Обняв меня одной рукой, он положил вторую мне на бедро.
– Обещай мне, что не будешь с ним спать сегодня.
– Если из-под кровати может выскочить убийца, я думаю, за это можно ручаться.
– Не надо шутить, Анита, пожалуйста.
Я провела пальцами по его волосам, как расческой. Такой у него был серьезный вид, такой... обиженный.
– Я так давно говорю ему “нет”, Ричард. Зачем тебе волноваться насчет сегодняшней ночи?
– Платье, – сказал он.
– Ну да, оно короткое, но...
Он повел рукой по моему бедру вверх, и рука исчезла под юбкой, остановившись под самыми кружевами комбинации.
– Ты надела белье! Боже мой, ты же никогда его раньше не носила!
Можно было бы начать объяснять, как тут одно к другому подходит, но почему-то я не думала, что Ричарда это успокоит.
– О’кей, я не буду с ним спать сегодня. Я это даже и не планировала.
– Обещай мне, что вернешься и будешь спать со мной. – Он улыбнулся.
Я тоже улыбнулась и соскользнула с его колен.
– Ты сначала должен перекинуться. Я должна увидеть твоего зверя – так ты мне говорил.
– Я могу перекинуться, когда ты вернешься.
– А потом ты можешь достаточно быстро вернуться в человеческий вид, чтобы нам был от этого толк?
Он улыбнулся:
– Я достаточно силен, чтобы быть Ульфриком, Анита. В частности, умею менять форму почти когда захочу. Я не впадаю в летаргию после возвращения, как почти все оборотни.
– Удобно, – заметила я.
Он улыбнулся:
– Возвращайся, и я перекинусь для тебя. Сильвия права – мне пора смириться с тем, кто я такой.
– В частности, испытав это на мне?
– Да, пожалуй, – кивнул он.
Глядя в его тревожно-серьезные глаза, я понимала, что если он сегодня ради меня перекинется, а я не смогу это выдержать, это что-то разрушит в душе Ричарда. Я от всей души надеялась, что справлюсь.
– Когда я сегодня вернусь, посмотрю, как ты перекинешься.
Он был так мрачен, будто заранее ждал, что я убегу с воплем.
– Поцелуй меня и выметайся, – сказал он.
Я поцеловала его, и он облизал губы.
– Помада. – Он поцеловал меня снова. – А под помадой – вкус тебя.
– Гм... – сказала я. Сейчас я на него смотрела, и мне почти хотелось никуда не ехать. Почти. Тут позвонили в дверь, и я вздрогнула, а Ричард и бровью не повел, будто услышал звонок раньше меня.