Смерти подобна

Мелевич Яна

— Сейчас весь палисадник засрут. А мне потом экологию восстанавливай, как после тех умников в касках, что пытались в лесу нефть с газом найти, — вздохнул Алексей Леший, грозя пальцем мухоловкам и пальцем с длинным ногтем тыча в твердую землю засохшего на подоконнике кактуса. Тот давно сбросил уголки, превратившись в мумифицированную версию себя.

— Никогда такого не было, а тут случилось — великое преступление, — перекрестилась баба Яга и сплюнула три раза за плечо. — И они не нефть искали, то были азиатские ниндзя. Ловили

наших выхухолей на шашлыки и копали реликтовые осины себе на колышки супротив наших военных упырей. Не приведи Боженька.

Вот поражаюсь я нашим людям и нелюдям. Несколько веков прожили в многобожии, вере в черт-те что, кровавые ритуалы проводили и жертвоприношения. Нормально, короче, жили. Тут пришел князь, бросил одну жену с детьми, ушел к другой и резко уверовал в иного Бога. Одного. Как говорится: резко прозрел. К народу обратился: или вы с нами, или мы вас на костер. А наши знай себе — ударились в веру. Храмов с церквями настроили. Нечисть резко в Чертоги Святости возжелала попасть после смерти. Нет, нет. Я совсем не против, даже вполне за. Только не верю я ни в Создателя, ни в Богов.

Единственная некромант-атеистка на весь город. Бывает.

— Че куришь, подруга? — рядом со мной пристроилась гадалка Станка Папуш. Поправила цветастую блузку на груди и кудри темные взбила, выжидающе протянув руку с десятком золотых браслетов на запястье. — Ручку позолоти.

— Гвоздика, — отвечаю, протягивая еще свеженький цветочек из букета.

В зал торжественно, распахнув двери под охи и ахи, внесли главного священника в золоченой рясе и без сознания. Тащили прямо с носилками, прогибаясь под тяжестью священного бренного тела, наполненного духовностью с парой десятков лишних килограмм благословенности. Впереди, как истинный рыцарь, шагал Василий Шумский, а за ним младшие священники в коричневых простых рясах, тряся бородками и обливаясь потом.

— Гляди-ка, а Васька при параде ничего, — кокетливо заметила Папуш, накручивая на палец с длинным ногтем прядь волос и эротично облизывая лепесточки гвоздики.

Когда она страстно оторвала зубами соцветие, Шумский шумно вдохнул, оттянув ворот своего длинного золотого одеяния, задевая пальцами широкую ленту на левом плече и поправляя узкие нарукавники со шнурками. Покраснел от лба до шеи, нервно дернулся кадык.

— Так дьяк же, — иронично отмечаю, недовольно погрозив дерганому Васе остатками букета с гвоздиками. — Боевой маг церкви, как-никак.

— Хороший мужик, полезный. И деньги домой носит, и маме на огороде помогает, молчит скромно, вон какой тебе букет принес, — взмахнула рукой подруга, тряхнув широкими рукавами. — Эх, чиргенори*, надо брать, а ты все нос воротишь.

— Это ты про ту маму, которая с нашей Зоей Аристарховной за место на рынке подралась во время продажи редиса? — вскидываю брови, но за Васей пристально слежу взглядом.

Да, мы, женщины, такие. Нам оно, может, и не надо, а в хозяйстве все пусть

будет.

— Нашла че вспомнить, бабка Зоя помидорами с базы торгует. Правильно ее Иуда Авраамовна святым писанием побила за преступный захват забронированной торговой точки. Святая женщина, а все молчали и терпели!

— Угу, до сих пор сына от юбки не отлучит, — фыркаю в ответ, игнорируя бубнеж подруги и погружаясь в атмосферу анархии.

Старшего священника донесли, подняв на сцену, и встали, напряженно глядя на замершего Кощея. Тот нервно провел рукой по лысой черепушке, искренне желая куда-нибудь провалиться.

— Уважаемый Иннокентий Кошмарович, — начал свою речь прокашлявшийся молодой священник, выступив вперед и периодически оглядываясь на невозмутимые лица остальных. — Произошло вопиющее преступление. Не только с моральной, этической и законной стороны, но и духовной. Святые мощи украдены, которые, между прочим, были под вашей ответственностью!

По залу прокатился недовольный ропот.

Хмыкаю тихонько, раскуривая второй стебель гвоздики. Мало того, что эти фанатики притащили сюда главного священника, побоявшись оставить его на попечение местным знахарям и лекарям, так еще костяшки эти. Агриппины Блаженной или как ее.

Святые мощи — артефакт, конечно, мощный. Но кому он нужен в нашей-то дыре? У нас на сорок тысяч жителей я — единственный некромант. Последний демонолог сбежал в столицу на заработки еще три года назад, а Вольф Станиславович — мой бывший начальник в похоронном бюро и тоже некромант — вышел на пенсию да укатил в Краснодарский край к морю. Здоровье лечить. А больше никто бы ими воспользоваться не смог, не так уж легко быть специалистом в черной магии. Тут дар специальный нужен и образ жизни.

— А что сразу я? Разве не из вашей церкви их украли? Мои люди предоставили мощам полную безопасность! — искренне возмутился мэр Кощей, схватившись за сердце. С настойкой пустырника к нему подбежала секретарь берегиня Олеся.

— Вы намекаете на наше святое братство?!

Народ в очередной раз возмущенно заголосил. Одни тыкали пальцем в мэра, крича: «вор», «супостат» и «крохобор». Другие негодовали в сторону служителей церкви. Мол, вся эта система давно прогнила. Свечки задорого, крещение по блату, золотые крестики на переплавку мимо кассы тащат. Люди с нелюдями все громче орали, а собравшиеся на сцене обвиняли друг друга в грехах.

Свист, пронёсшийся по всему помещению, оглушил и заставил стеклопакеты пугливо задрожать. В зале мгновенно замолчали, потирая уши, непонимающе крутя головами, а я ощутила силу колебания воздуха от звуковой магии.

Ого, кажется, не зря ботан в академии гранит науки грыз. Звуковая магия — и это еще был слабый удар — могла тут половину вынести прямо за пределы территории дворца Культуры.

— Ну-ка, тихо! — рявкнул Вася, отнимая пальцы от рта, вспомнив, видимо, что тут за боевого мага.